Гнев богов

Бог наконец-то отпустил меня, но нож оставил. Я дышала неглубоко и быстро. Черт возьми, как же больно.

– Спокойно, красавчик. Или нам тебе еще пару пальцев отрезать?

– Арг-г-г! Убрл рки! – зарычал Пиас.

– Как-то слишком быстро язык отрос, – насмешливо сказал другой бог. Он звучал так, будто устал от всего этого. – Слишком быстрый и однозначно слишком наглый язык, честно сказать. Но скоро мы возьмем это под контроль. Давай приниматься за дело, может, твоя девчонка проснется от сладкого звука твоих криков. Без чего мы еще можем обойтись? Так, левый сосок тебе, наверное, больше не нужен, как думаешь?

Я услышала режущий звук. Металл по коже. Металл сквозь плоть.

Бог щелкнул языком.

– Ну вот, теперь ты какой-то несимметричный. Так нельзя, некрасиво. Так что прощай, правый сосок.

Пиас сыпал проклятиями, и я мысленно к нему присоединилась. Только слушать это, наверное, было хуже, чем смотреть. Так я хотя бы взглядом могла его поддержать.

Однако, обреченная на бездействие, висела в цепях. Я чувствовала, как капает моя кровь, а каждый звук обострял чувства. Запах сладкого бессмертия и гнилой черной магии смешался с запахом рвоты. Мне казалось, что боги пытали Пиаса, чтобы получить информацию, но потом я поняла, что они делали это лишь для того, чтобы сломать его. В этот момент отсутствие души, вероятно, впервые оказалось плюсом. Если бы она у него была, он бы сломался после того, что с ним сделали боги. Кости и ногти ломались, плоть и сухожилия рвались. Передо мной один сценарий фильмов ужасов сменялся другим, и все это сопровождалось сдавленными стонами Пиаса.

Кроме того, старый бог с привлекательным голосом охотно комментировал то, что делал, в то время как тот, что говорил в нос, предпочитал действовать тихо, но эффективно.

– Как-то меня нервируют эти постоянные стоны. Ты не можешь хоть чуть-чуть покричать для нас, Пиас? Громко и пронзительно? Хотя погоди… Я знаю, что может заставить тебя это делать. У тебя есть один прекрасный орган, и мы не хотим, чтобы с его помощью ты создавал маленьких бастардов.

О господи! Я беззвучно завизжала. Неужели они собрались это сделать?

Пиас застонал, в этот раз немного громче. Бог засмеялся, и я решительно открыла глаза. Я не могу позволить этому продолжаться! Я должна была сделать хоть что-то! Все расплывалось, но я рассмотрела старых богов. Тот, что говорил в нос, был длинным и худым. Его волосы совсем истончились, а кости лица так торчали, будто он сильно голодал. Его внешность ни о чем мне не говорила, но бог, который угрожал лучшей части Пиаса, был не кем иным, как Адонисом – богом красоты. Отцом Чарминга.

У всех, кто на него смотрел, из-за его красоты начинала кружиться голова. Его волосы переливались всеми цветами. Начиная с черного и каштанового, заканчивая белым и красным. Как будто природа не могла решить и вместо этого создала произведение искусства из всего сразу. Его смуглая кожа элегантно светилась в тусклом свете потолочной лампы, подчеркивая идеальное телосложение. Глаза были флуоресцентного голубого цвета. Он выглядел не старше двадцати пяти лет, старость как будто испугалась его красоты. По нему нельзя было сказать, что он стареет, если бы не жуткий запах гниения. Он словно купался в «Шанель номер труп».

Я, должно быть, издала какой-то звук, потому что Адонис замер и мгновенно поднял взгляд. В его глазах я увидела голод, превративший бога в какого-то дикого зверя.

– Ой, только посмотрите. Принцесса проснулась. Какая удача.

Пиас посмотрел на меня с паникой в глазах.

– Что ты делаешь? – сдавленно спросил он.

– Я больше не могу, – с трудом произнесла я.

Лицо Адониса исказилось в безумной ухмылке, когда он слез с Пиаса, на котором сидел, и широкими шагами подошел ко мне.

– Плохая девочка уже давно не спит и только делала вид? – он щелкнул языком и наклонился к моему лицу так близко, что я могла посчитать его ресницы. Божественная кровь прилипла к его щеке и волосам. – Я бы и не подумал, что ты такая мужественная. Это, наверное, было больно, – он снова ткнул меня ножом в живот, и я застонала.

– Нет! Прекратите! – Пиас начал болтать ногами. Молнии, хоть и истощенные, отскакивали от его кожи и попали в руку Адониса, которой он поглаживал мою щеку. Я услышала, как разорвалась плоть, и запах жженой кожи ударил в нос. Адонис потряс рукой. Мышца на его челюсти сильно напряглась.

– Этот Пиас злой как бык! Отрежь ему язык! – приказал он своему другу, который не медлил ни секунды.

Он схватил Пиаса за подбородок, залез в его рот длинными щипцами, вытащил язык и отрезал. Изо рта Пиаса хлынула кровь. Он закатил глаза и успел выплюнуть кровь, прежде чем бог разбил его нос одним прицельным ударом.

Я была удивлена, что у Пиаса все еще осталась кровь.