Глубокое ущелье

— Так на чем, бишь, я остановился? Да! Фильятос от злобы распалился, что поковка в горне. Не приметил засады, проскочил. Словно стая голодных волков с воем, навалились они на отряд Гюндюз-бея. Крики, звон сабель... Поняли, что схватились они. Мы вскочили. Подтянули подпруги. Мусульмане с именем аллаха на устах провели ладонями по лицу: «Аминь!» Мы, на пресвятую деву Марию положась, осенили себя крестным знамением. Оставили мы несколько человек в засаде, чтобы перехватили они отставших людей Фильятоса, а сами во главе с Осман-беем осторожно подошли к месту брани. Глядим, смешалось все. Крики воинов, ржание лошадей. Кони мечутся, крутятся на месте, взвиваются на дыбы — пыль столбом, гяуров от мусульман не отличить. Светопреставление да и только! Бьются на копьях, на саблях... А место тесное: кто потрусливей, ищет где бы укрыться, да негде. Уперлись оба отряда, как бараны на бревне. Ни те, ни другие шагу назад не хотят сделать. Кони в мыле, на дыбы взвиваются. Копья трещат, сабли затупились. Рубка идет страшная — телохранители беев потеряли, беи — телохранителей... Тут враги, которых было больше, стали теснить людей Гюндюз-бея... Мы смотрим на Осман-бея. А он молчит. Гюндюз Альп рассвирепел, кричит: «А ну, джигиты! Вперед! Покажите себя!» Мы тоже было за сабли схватились. Ждем приказа Осман-бея, а он молчит. Чем же это, думаю, кончится? Тут крылатое племя Пир Эльвана перестроилось, развернулось и налетело, как туча. Слышим кричат: «Руби их, брат Гюндюз! Держись, мы идем!» Пир Эльван подбадривает своих людей, орет, бахвалится: «Подоспел Человек-Дракон! Пир, что в Армянском ущелье засаду разбил, обрушив скалы на голову врага! Джигитов потоптал, шакалами выть заставил! Мясом сырым он питается, как орел, налетает на врага, землю копытом раскалывает! Держись!» Ринулись они в бой, битва стала еще ожесточеннее, еще сладостней. Сцепились воины в один клубок. Такая сеча пошла, еще чуть — и порезали бы друг друга все до единого... Видим, на Гюндюз-бея удержу нет. Рычит, что лев, сабля его так и сверкает. Враги перед ним, как колода: откалывает по лучине да в кучу бросает. А свинья Фильятос, не разобрав что к чему, решил: туркменские конокрады у него в руках. Поднял коня на дыбы и, зажав под мышкой копье в шестьдесят ладоней, решил вышибить из седла Гюндюза Альпа. Тот уклонился, взмахнул саблей и перерубил его копье у самой рукояти. Фильятос за палицу схватился, размахнулся, да потерял равновесие, чуть сам из седла не вылетел. Второй удар Гюндюз Альп отразил щитом. Промахнулся Фильятос и в третий раз, когда ударить хотел мечом под скок коня,— видно, конь его приустал. Гюндюз Альп крикнул: «Сдавайся, Фильятос! Крышка тебе теперь!» Понял это и Фильятос. Говорит: «Сдаюсь, Гюндюз-бей!» Опустил меч. Но Осман-бей сразу догадался — хитрит он. Крикнул: «Остерегись, брат!» Да поздно. Взмахнул Фильятос мечом. Гюндюз-бей, спасая голову, уклонился — удар пришелся по плечу. От второго удара упал он на шею коня. Гюндюза Альпа спас Пир Эльван — кинулся между ними. Сын Гюндюза Бай Ходжа с нами стоял. Увидев, что отец ранен, взмолился: «Позволь мне, Осман-бей, рассчитаться с собакой Фильятосом, грязную кровь его выпустить». Не позволил Осман-бей: «Стисни зубы, племянник! Всему свое время. Гюндюз Альп легко отделался!» Тут стремянный Фильятоса подвел ему другого коня. Почуяв под собой свежего скакуна, рассвирепел Фильятос пуще прежнего. С волчьим ревом врезался в нашу рать, что осталась без предводителя. Не успели мы глазом моргнуть — трех джигитов с коней сбил. Видит Осман-бей — дело неладно. Настал долгожданный миг, обнажил он саблю: «Айда-а-а!» Пришпорили мы коней. Заревело все вокруг, точно черный дубовый лес от ураганного ветра. Врубились мы во вражьи ряды. Фильятос понял: их окружили. Заметался, будто кабан со стрелой в спине. Развернул коней, ринулся на нас. Что правда, то правда, лихо бились они. Встали плечом к плечу — ветер между ними не просвистит. Пыль кругом — соседа не узнаешь. В сумятице этой Фильятос хотел пробиться обратно к крепости. Но мы не пустили его. Услышал он крик Осман-бея: «Держись, Фильятос! Я иду!» — понял: не прорваться. Обо всем позабыв, в болото кинулся. Думал след свой в болоте замести. Коня бросил. Ползком пробираясь, шкуру свою спасти надеялся. Эти вот — Пир Эльван и Мавро — пустились за ним. И я тоже. Завяз в грязи Фильятос. Увидел перед собой Человека-Дракона, подняться захотел, да только глубже провалился. Воззвал к пророку Иисусу, да видит, далеко небеса. Взялся было за меч. Тут Пир Эльван и снес ему голову. Содрал шлем, голову на копье насадил и с криком «Велик аллах!» двинулся на врагов. Увидев на копье голову своего властителя, они обезумели от страха. Руки опустились — меча не держат. Побросали оружие и, припав к гривам коней, кинулись наутек. Осман-бей приказал пропустить их. Мы за ними в погоню. Кого настигли — порубили, кто ускакал — подался в Караджахисар.

Торос умолк, снова стали слышны зурна и барабан на площади, выкрики, топот хоровода.