Глубокое ущелье

Мавро побежал искать Тороса. Найдя его, рассказал в чем дело, передал приказ бея. Торос, придерживая саблю, кинулся к коню, прыгнул в седло. Расталкивая и обгоняя идущих, он стал созывать сёгютских глашатаев. Вскоре вдоль всего каравана, который двигался, вздымая тучи пыли, от хвоста до головы прокатилась команда:

— Кочевье сто-о-ой!

— Стой, стой!

— Кочевье, сто-о-ой!

— Старейшины Сёгюта — в бейский шатер!

— В бейский шатер!

Люди и животные остановились на том месте, где их застала команда. В наступившей тишине еще раз прогремел голос Тороса:

— Стой, кочевье!

Воины ахи тотчас окружили бейский шатер. Сёгютские старейшины, не спеша, собрались на совет.

Осман-бей кратко сообщил недобрую весть, добавив, что решил не прорывать засаду, не ввязываться в бой, а повернуть назад в Сёгют. Но вышло не по его. Услышав о засаде, люди Дюндара и другие старейшины потребовали боя. Их поддержали владельцы скота. Отары, отправившиеся на яйлу несколько дней назад, давно уже миновали Армянское ущелье и поднимались теперь на Доманыч. Если Фильятос со своими людьми осмелился устроить засаду, то, узнав, что кочевье возвращается, угонит стада... Значит, засаду надо все равно сбить. Осман-бей подумал и согласился. На сей раз Дюндар был прав. И над кочевьем раздалась новая команда, созывавшая воинов.

Теперь, когда на плечи Осман-бея легло тяжкое бремя ответственности за жизнь и смерть своего народа, его словно подменили. Он сразу стал суровым, сдвинув брови, невольно заиграл кинжалом, вытаскивая его из ножен и резким движением посылая назад. Мысли его были заняты одним: как лучше провести бой, как с наименьшими потерями добиться победы... По словам Али-бея, подробно расспросившего обо всем пастуха, враги засели в самом узком месте ущелья. Наверное, хотели заманить Осман-бея в ловушку, расправиться с ним и его старейшинами, разграбить караван, увести женщин. Да, Фильятос и Чудароглу, видно, решили расквитаться с ним за все... Ну что ж, кто решился на все, с тем легче расправиться...

Шейх Эдебали впервые видел, как его зять готовится к бою, и исподтишка наблюдал за ним. Кара Осман-бей сразу стал удивительно похож на своего покойного отца. Перед боем Эртогрул-бей тоже становился сосредоточенным и спокойным и своей выдержкой внушал уверенность и храбрость всем, даже самым робким.

Собравшиеся к бейскому шатру сёгютские воины стояли, расправив плечи, не спуская глаз со своего предводителя.

Осман-бей посвятил старейшин в свой план. Вызвал Баджибей и объяснил, что нужно ей делать вместе с сестрами Рума.

— Возьмите мою старую буланую кобылицу. Набейте сеном два козлиных мешка побольше, навьючьте на нее. Поведешь лошадь в поводу. В самом узком месте, не доходя до поворота, Торос-ага пусть рявкнет во все горло песню. Лошадь испугается, рванется, ну и свалится в пересохшую реку.

— Жалко! Грех ведь, Осман-бей. Столько лет безотказно трудилась бедняжка!

— Стоит ли жалеть кобылицу, Баджибей, когда гибель грозит всем нам? Остановитесь, станете с нее мешки снимать... Ну, тут и я подоспею. Как начнется бой, уведешь сестер назад.

— Как назад? Да что ж, не постреляем мы по врагу?

— Ущелье узкое, а они в засаде! Соберемся больше, чем надо, только напрасные жертвы будут. А с вами что случится — не жить мне потом. По правде сказать, коли засада нам известна, они сами в ловушке. А потеряем мы людей, позор на меня ляжет. Не перечь на сей раз, исполняй все, как сказал... Успеешь еще настреляться, если так и дальше пойдет.

Он невесело улыбнулся, махнул рукой: можешь идти.

Баджибей не двигалась с места, не зная, как быть. Перед боем она всегда целовала руку покойному Эртогрул-бею. А как теперь поступить? Ведь Кара Осман вырос у нее на глазах. Сложив руки на груди крест-накрест, Баджибей поклонилась, как это делали мужчины.

Она была Осману вместо матери, и, если бы поцеловала сейчас ему руку, не удивила бы его, а вот почтительный поклон дошел до его сердца: в нем чувствовалась верность воина, добровольное подчинение свободного человека.

Не сводя глаз с удаляющейся женщины, Осман-бей кликнул Орхана.

— Возьмешь Пир Эльвана и его голышей, Мавро, Керима и пятнадцать опытных воинов... Мавро хорошо знает болото, пусть переведет вас. Надо зайти им в тыл. Взберитесь на скалу как раз над засадой. Там они наверняка выставили дозорного. Снимите его без шума. Стрелы замените, чтоб со свистом были. Каплана Чавуша я пошлю на скалу напротив. Как выйдете на место, дайте знать. У поворота в ущелье Торос-ага затянет песню, чтоб ничего не заподозрили. Когда пропоет он: «От погони уйдешь и в погоне настигнешь», вы и ударите из луков.

— А кто будет держать выход из ущелья?

— Не стану я держать. Пусть бегут.

— Как же так?

— Хоть этот бой нам и навязали, но враги угодили в собственную ловушку. Нам, однако, нынче любая стычка только во вред, а врагу на пользу... Да увенчает дело всемогущий аллах благим концом!

Орхан поцеловал отцу руку и, прижав саблю, кинулся было исполнять приказ. Осман-бей удержал его.