Глубокий тыл

Девушка не знает, что делать. В последние годы она увлекалась спортом, и не какой-нибудь там пластической гимнастикой: стреляла из винтовки, играла в волейбол, прыгала. Нет, силой с ней ничего не поделаешь. Но, обороняясь, она думает: а может быть, все-таки он прав, может быть, действительно война разрушила все понятия, воспитанные в ней матерью, строгими стариками?..

— К чему это мещанское упрямство?.. И знаешь, Галя, если завтра меня убьют, ты никогда не простишь себе этой жестокости. Попомни это!

Ведя стойкую круговую оборону, девушка думает: и в самом деле, может быть, завтра трах — и нет человека? И никогда не будет, хоть все глаза выплачь. Наверное, в самом деле она унаследовала от деда эти собственнические чувства, за которые бабушка его постоянно пилит. Все последние дни она была полна новым радостным волнением. Она все время думала о Руслане Лаврентьевиче, мечтала о встрече с ним, как о чем-то небывалом, непережитом… Но вот такой он ей совсем не нравится… Как же быть?..

Страшный, истошный крик, донесшийся с реки, вырывает девушку из объятий, заставляет ее вскочить. Реку густо заволакивает туман, и из этой рыхлой, клубящейся гущи, оттуда, где под ледорезом омут и воду постоянно кружит, слышится вопль:

— А-а-а-а!

Крик разносится над водой, отталкивается от крутого берега, рвется за реку, в луга и возвращается назад в виде слабого отзвука. Девушка мечется по мокрой полосе песка. Ясно, рядом, недалеко от берега, тонет человек, может быть тот самый пьяный, которого дни прогнали, а помочь ему она не может. Красницкий уже сбросил сапоги, срывает с себя китель, рубашку. В тумане глухо, торопливо стучат уключины. Вероятно, какая-то лодка тоже спешит на помощь.

Вот уже виден и сам тонущий. Он судорожно барахтается. Голая, круглая голова то появится, то скроется в темной клубящейся воде и каждый раз исчезает все более надолго. Ах, если бы Галка умела плавать, ну, хоть немножко, хоть бы «по-собачьи»! С надеждой бросается девушка к Красницкому. Тот в одних трусах, но почему-то застрял у кромки воды и, чертыхаясь, с чем-то там возится.

— Ну, скорее же! Ну!.. — нетерпеливо кричит Галка. — Плывите же!.. Он же уж тонет…

Красницкий не оглядывается. Новый крик с реки, на этот раз короткий, слабый, точно бы перебирает у Галки волосы…

— Да что там у вас?

— Часы… Черт побери, часы!.. Замок у браслета… Ну помоги же, чего глаза пялишь?

Пораженная всем этим, девушка старается открыть застежку, но дрожащие пальцы тоже не могут с ней справиться.

А тонущего течение проносит мимо. Он уже не кричит, не зовет, он только делает судорожные попытки удержаться на поверхности. Слышно, как клокочет и плещет вода. Это так страшно, что Галка изо всех сил рвет браслет…

— Идиотка!.. Что ты делаешь? — в ужасе вскрикивает Руслан Лаврентьевич. Лицо его искажается злостью, сожалением. Но золотая цепочка уже оборвалась. Знаменитые часы у девушки в руках. Красницкий с ненавистью смотрит на Галку.

— Человек гибнет! — говорит та, и серые ее глаза смотрят на Красницкого с ужасом и недоумением.

И в самом деле, тонущий потерял силы. В последний раз высунулся он над водой… На миг мелькнула его рука. И уже нет ничего. Красницкий опомнился. Разбежавшись, он сильно отталкивается от берега, бросается в реку и плывет кролем, зарывая лицо в воду. Утопающий жив и продолжает бороться. Возле того места показывается темный силуэт лодки. Раздается тяжелый всплеск. Это какой-то военный, не раздеваясь, прыгнул с борта. Вслед за ним ныряет и подоспевший Красницкий.

Мгновение никого из пловцов не, видно, только поверхность реки клубится. Потом появляется стриженая солдатская голова, и в тишине утра над рекой разносится торжествующий крик:

— Тут!.. Держу!.. Сюда!..

Тотчас же возникает рядом мокрая голова Красницкого.

— Лодку!.. Разворачивайте лодку!

В ялике еще военный и две девушки. Одна из них сидит на носу и прикрывает собою от брызг гармонь.

— А вы все пересядьте на один бок… За плечи его, за плечи! — командует Красницкий. — Ну, разом, взяли!

Пострадавший уже поднят в лодку. Военный и девушка наклонились над ним…

— Жив! Товарищи, жив! — слышится торжествующий девичий голос.

— На спину… Сейчас сделаем искусственное дыхание…

Только теперь, убедившись, что человек спасен, Галка точно бы очнулась. Увидела в руках часы, странные часы без шишечки для завода, и оборванный золотой браслет. И вдруг на душе у неё стало так пусто, так противно, что, брезгливо бросив красивую вещицу на одежду Красницкого, она круто поворачивается и начинает карабкаться на берег. Руслан Лаврентьевич, мокрый, в одних трусах, догоняет ее на полпути.

— Галя, куда же вы?.. Может быть, вы думаете, что я на вас сержусь из-за этой несчастной браслетки?..

Девушка остановилась. Чуть прищурив серые глаза, она посмотрела ему прямо в лицо и отчетливо, без всякой аффектации бросила самое оскорбительное из всех слов, какие изредка употребляют верхневолжские текстильщицы, когда хотят выразить кому-нибудь крайнюю степень презрения.