Глубокий рейд

Жена была тут же, занималась по хозяйству, а сама косилась на него, но не заговаривала. Было видно, что у неё вопросы к нему есть, но она молчит, терпит… Тут и Наталка вертелась, и Олег. Сын помогал ему при этом, парень давно уже был знаком с броней и опять примерил шлем отца, а потом снял и поинтересовался:

— Бать, а ты лодку заберёшь?

— А что? Почему спрашиваешь?

— Ну, я подумал, что если ты лодку оставишь…

Саблин бросил взгляд на жену и по её лицу всё понял:

— Нет, один ты в болото пока не ходишь.

— А если с другом?

— С Андрейкой, что ли? — сразу догадывается мать.

— Нет, рано вам, — заканчивает разговор отец. — Да и лодку я заберу.

Настя довольна, она поглядывает на мужа одобрительно. Мать не хочет, чтобы её второй сын с малых лет без отца ходил в болото.

— Все ребята уже ходят, — бубнит Олег расстроенно. — Тут поблизости к станице ни бакланов нет, ни выдр.

— Вытащит тебя щука из лодки — и вякнуть не успеешь, — поясняет Саблин, — начнёшь в воде барахтаться, респиратор слетит, вдохнёшь пыльцу… Или хлебнёшь воды с амёбами, сожжёшь пищевод… — объяснил отец и закончил: — Вернусь, пойдём вместе.

Сын ещё что-то хотел сказать, хотел поспорить, но мать произнесла:

— Отец сказал — всё, разговор окончен.

Потом он поужинал и лёг спать пораньше. Но жена не дала ему сразу заснуть, тут уже она не сдерживалась и, обнимая мужа, стала спрашивать и спрашивать… И про новое назначение в шестую сотню, и про разговор с Савченко, и про дело, что ему предстояло сделать. И он рассказал ей о том, о чём можно было рассказывать.

Чтобы успокоить. Успокоил, как мог, и сказал на всякий случай:

— И не думай ни о чём плохом. Слышишь?

— Не буду, — обещала жена. — Схожу завтра в церкву.

* * *

Надеялся прийти раньше Калмыкова и Ряжкина, проверить мотор, а когда сын привёз его к мостушкам, казаки уже ждали Акима у лодки. И вообще… Три часа утра, а народа на пристани было много. Рыбаки курили, разговаривали, смеялись, садились в лодки, уходили в болото. Нужно было подогнать лодку к участку Акима, пройти через рогоз с тиной и загрузить броню там, от чужих глаз подальше, но он думал, что как-нибудь обойдётся. Но не обошлось. Конечно, появились любопытные, которые, увидав ящики с бронёй и оружием, спрашивали:

— Казаки, а это вы куда собрались?

— За налимом, — сразу нашёлся, что ответить, Ряжкин. — На Обь.

— Ага, а места там неспокойные, лучше при броне, — добавлял Калмыков, укладывая последний ящик в лодку Саблина.

— О, — уважительно говорили казаки. — Удачи вам.

И чтобы не торчать дальше на пристанях, товарищи, как только всё было готово, уселись в лодку. Аким сел на руль. Сначала нужно было выбраться из прибрежных зарослей, тут у берега, в тине, особо не разгонишься. Поэтому пошли на север, на «большую воду». Там открытого пространства было больше, рогоза, тины и отмелей с островками — меньше. Лодка у Саблина вместительная, сама по себе не лёгкая, ещё и загружена как следует. Хоть мотор у Акима был отличный, но даже ему было не под силу без труда толкать эту тяжесть через ряску и тину. Посему до главной воды лодка тащилась более часа. А потом, когда уже начало светать, они наконец увидели, что стены рогоза реже закрывают всё вокруг.

«Большая вода», наконец они повернули на запад. Тут уже из мотора можно было выжать как следует. И по открытой воде они пошли заметно быстрее.

К восьми часам Денис с Васей сели на носу есть, перекусили, и Калмыков пришёл на корму к Саблину:

— Аким, иди поешь.

И сменил его у руля.

От станицы Болотной до станицы Преображенской по суше, вдоль песков, всего сто восемьдесят километров. По Енисейскому тракту три-четыре часа хода на грузовике. Но по воде получалось почти двести шестьдесят километров, да и те не всегда по прямой, и через ряску четверть пути пришлось пробиваться; в общем, шли они больше шестнадцати часов, ни разу не заглушив двигатель. Останавливались лишь тогда, когда нужно было залить топлива в опустевший бак.

— Хороший мотор! — восхищался Денис. — Ты глянь, какую тяжесть тянет весь день, — и не греется, и топливо не жрёт, и масло цело.

— Да, мотор у Акима знатный, — соглашался с ним Ряжкин. — Лодке подстать.

Приятно было такое слышать Саблину, словно его самого хвалили. Да, лодка и мотор у него были отличные.

В общем, когда день уже покатился от полудня к вечеру, им навстречу стали попадаться лодки с рыбаками, и чем дальше они шли, тем больше тех лодок встречалось.

— Близко уже, — кричал Акиму Вася, — скоро будем.

Саблин ему кивал: да. И вправду, тины и рогоза становилось всё больше, а значит, берег был ближе. И уже через полчаса они вышли к длинным, уходящим далеко в воду узким мосткам-пристаням.

— Здорово, станичные! — кричал Денис двум мужчинам, что копались в одной из лодок у пристани.

— И вам здравия желаем, — нейтрально отвечали те, бросая свои дела и пристально разглядывая проплывавшую на малом ходу лодку Саблина.

— Где у вас привязаться можно? — продолжал Калмыков. — Куда лодку поставить на ночь?

— А кто ж вы такие будете, люди добрые? — на всякий случай интересовались местные.

— Второй полк! — крикнул им Ряжкин.