Глобальный проект

Наконец стало ясно, что произошло. Несчастный отвергнутый жених — варьят, то есть сумасшедший. Он ждет наверху, запершись в седьмом номере, и равномерно вышагивает из угла в угол: тик-так, тик-так. Невесту свою шантажирует самоубийством, а сам полицейский, имеет оружие.

Кажется, что может быть проще — надо позвонить в полицию. Вне всякого сомнения, за ним приедут. Словно предвидя его совет, Вожена горестно всплеснула руками и прошептала:

— Он сын хозяйки, меня прогонят. Но если не позову никого, может, потом возьмут в другой хотель. Почекаю, можа домувимся.

— Не жди, — запретил Глеб. — Боишься звонить — давай телефон, я сам позвоню, скажу, что он тебе угрожает.

Сиверов знал, что такие шантажисты редко блефуют. Он протянул руку к телефону.

— Момент, нехай пан идзе до ресторации, я сама, — Вожена перехватила трубку. — Дзенкуе бардзо, я сама потэлефоную, — ее губы побелели, лицо стало серым от напряжения. По всей видимости, решилась. И тут один из телефонов зазвонил, затем второй. Девушка отвечала на звонки быстро и деловито, очевидно, отчитывалась и принимала поручения. Он ждал минуту, две, три — за это время горькие слезы паненки абсолютно высохли, на щеках появился легкий румянец. Вожена что-то быстро записывала в закрепленный на стойке ежедневник, отлистывала странички назад, вычеркивала, обводила, ставила «галочки». Было очевидно, что она не просто рада — счастлива временной отсрочке принятия трудного решения. Вообще-то, совершенно нормальное, но очень неверное поведение в подобной ситуации.

Понимая, что в ближайшие пять минут девушка не соберется с духом, псевдодипломат Петр Никонов вошел в обеденный зал и попросил меню. Он решил заказать фляки, цепеллины с домашним хреном, тушеную фасоль. Может, не так изысканно, как утром, зато очень сытно и вкусно. Принимавшая заказ женщина в старомодном фартуке, конечно же, знала о дорогом подарке молодой администраторше. Она видела, как чудаковатый русский на целых пять минут задержался у стойки, где снова флиртовал с хорошенькой Боженой. Ей было ужасно любопытно, о чем они договорились и будет ли у истории продолжение в номере или автомобиле. Механически черкая в блокноте, официантка нетерпеливо оглядывалась. Скорей бы отдать заказ на кухню и поболтать с виновницей маленькой сплетни, о которой уже знают и повариха, и дежурный электрик, и горничная. Клиент же, как нарочно, замолк на полуслове, приподнялся на стуле и вдруг рванулся в холл, сбив ее с ног.

Глава 27

Двое детишек, рожденных один за другим, вытеснили из памяти первого, неудачного ребенка. Десять лет стыда и страданий теперь казались плохим сном, к счастью, вовремя закончившимся. Она оставила лишь одну фотокарточку Иштвана, ту, где он еще напоминал младенца. Подпорола подкладку в старом саквояже и спрятала фото под ткань. Остальные сожгла на плите, добавив туда многочисленные снимки Шандора и Белы. Было еще несколько карточек матери, их она упаковала в использованный конверт, старомодно перевязала его ленточкой, закрепив ее современным скотчем. Конверт за подкладку совать не стала, просто оставила на дне, под старым журналом. Теперь на стенах их большой квартиры красовались портреты двух розовощеких мальчиков, толстеньких, сначала лысых, потом кудрявых. Рядом со смеющимися родителями, в обнимку с мягкими игрушками, на морском песке, на яркой траве… Ничего и никого из прошлой жизни. Супруг-журналист поверил, что новая страна и новая жизнь — абсолютно тождественные понятия. Ему было удобно и по-мужски приятно, что жена не хочет думать о бывшем, о бывших…