Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 2

Второй вопрос звучит не менее жестко: а действительно ли человечество движется к постиндустриальному (информационному) обществу? Ответов здесь как минимум два.

Оптимисты, естественно, говорят «да» и указывают на сокращение доли материального производства в развитых странах, на растущие как снежный ком объемы продаж компьютеров, массмедийных продуктов и патентов, а также число пользователей Интернета и мобильных телефонов. Естественники вспоминают еще и о микробиологии и нанотехнологиях. Бизнесмены - о сетевом бизнесе и креативных корпорациях и т.п. И все они делают вывод, что мир вступает в новое - информационное (постиндустриальное) общество. На Западе к кругу таких оптимистов принадлежит прежде всего Элвин Тоффлер¹. У нас оптимисты более осторожны и избирательны. Типичный пример - Владислав Иноземцев, обещающий постиндустриальные блага только Европе. Ну, может быть, и еще кое-кому, кто сумеет к ним присоединиться.

Пессимисты указывают на то, что большая часть мира как жила, так и живет в индустриальной эре (а около миллиарда жителей - в до-индустриальной). Что большая часть т.н. «постиндустриальных» экономик стала полем финансиализации, что даже в «Первом» мире сфера услуг - это преимущественно труд уборщиков, подавальщиков, кассиров и т.п. работников «высокоинтеллектуальных» специальностей. Что большинство молодых пользователей компьютеров используют их как пишущую машинку и книжный шкаф - в лучшем случае, как развлечение со «стрелялками» - в худшем. Что для большинства пользователей Интернета - средство покопаться в неприличных сайтах, посплетничать в «ЖЖ», купить новые джинсы на 10% дешевле, чем в магазине. Есть и более фундаментальные аргументы, доказывающие, что никакого глобального перехода к новому качеству развития нет. И самый сильный аргумент пессимистов: в США и Западной Европе после мирового экономического кризиса все больше говорят о необходимости реиндустриализации.

В этом споре, как ни странно, правы и те и другие. И не потому, что авторы предлагают последовать постмодернистской методологии отказа от больших нарративов или хабермасовским интенциям интеллектуального бытия в мире коммуникаций и текстов, а не живых социальнополитических проблем.

Правы и те, и другие, ибо они нащупывают (каждый по-своему) разные «детали» слона, бродя с завязанными глазами и принимая хобот за змею, ноги за колонны и т.п. Они отказываются от взгляда на проблему через призму исторически развивающихся, сложных, системных сдвигов: технологических, социально-экономических, политико-институциональных и культурных. Они ориентируются на «позитивную» фиксацию

тех или иных реальных (но односторонних!) тенденций и не хотят видеть диалектики целого.

Прежде чем аргументировать этот вывод сформулируем еще один вопрос: а прогрессом ли является признаваемое едва ли не всеми развитие новых технологий и институтов?

Либералы-оптимисты опять отвечают «да», и тут они правы: для бизнеса, особенно финансовых институтов, ТНК и некоторых малых фирм «капитализм высоких технологий» стал золотым дном.

Гуманистически настроенные интеллектуалы бьют тревогу, указывая на новые глобальные проблемы, и прежде всего на то, что в новом постиндустриальном мире востребованными станут уже не две трети («средний класс»), а лишь четверть профессионалов высшего уровня. Остальные 75% граждан будут «опущены» в гетто допостиндустриального бытия. На Западе об этом не пишет только ленивый (в России принято ссылаться на ставшую особо модной в последние годы Ханну АрендтО, у нас - по преимуществу только некоторые философы, часто очень далекие друг от друга (Вадим Межуев, Валентина Федотова²).

В данном случае опять же правы и те и другие. Дело в том. Что на протяжении последних десятилетий действительно развертывается устойчивая тенденция возрастания роли Человека, его творческой деятельности и личностных качеств. Именно такая (творческая) деятельность именно такого (креативного, пишущегося с большой буквы) Человека создает новые технологии и новые ресурсы развития (информацию, знания, культурные ценности). Она требует новых форм своей организации. Она обусловливает необходимость появления новых экономических и политических институтов. И эта тенденция проявляет себя уже более полувека. В энтузиазме наших родных Королёвых и Макаренко. В действительном буме IT на Западе. В массовом социальном творчестве латиноамериканской бедноты и новых социальных движений Западной Европы.

Однако не менее значимо и то, что прогресс человеческих качеств и творчества идет крайне неравномерно во времени и в пространстве. Периоды креативного бума - например, эпоха конца i950 - 1960-х г. с ее колоссальными технологическими (космос, химия, микробиология, медицина.) и социальными (от хрущевской «оттепели» и антиколониальных революций до торжества социал-демократической модели в Западной Европе) сдвигами - сменяются периодами застоя, а то и регресса.

^: См.: АрендтХ. Истоки тоталитаризма. М.: Центрком, i996.

² См.: Межуев В.М. Маркс против марксизма. Статьи на непопулярную тему.