Глиняный колосс

Отход из Мукдена к основным силам совсем не был прост, да и задача была выполнена все же не полностью: добраться до складов японской армии и спалить их нам так и не удалось. Тем не менее разрушением паровозного депо, выведением из строя десятка паровозов и крупных ремонтных мощностей противника основная цель была достигнута: нести потери в людях больше не имело смысла. Тем более что очухавшийся враг начал подтягивать, быстро вводя в бой, свежие резервы.

Измотанный, уставший, потерявший только в Мукдене около четырехсот человек убитыми, отступающий скорым маршем отряд Мищенко все же сумел вырваться из кольца окружения. Но на этом все наше везение и закончилось – японцы преследовали русские войска денно и нощно, не давая свободно вздохнуть: постоянные обстрелы, атаки и стычки кавалерии превратились во что-то само собой разумеющееся. И если в первой фазе похода я мог позволить себе вздремнуть несколько часов, то при отступлении сон превратился в невиданную роскошь: стоило лишь свернуться калачиком где-нибудь под деревом, накрывшись шинелью, как тут же звучал приказ сниматься с короткого бивака… И хорошо еще, если это был приказ, а не разрыв шрапнели где-нибудь над головой!..

Посторонний звук прерывает воспоминания, и я незаметно приоткрываю один глаз. Сквозь ресницы в откинутом окошке вновь видна ненавистная усатая рожа. На сей раз… Возле рожи расположена тарелка! Еда!..

Желание вскочить подавляется силой воли и неожиданно возникшим упрямством. А вот фиг тебе! Я от этой хари полдня добиваюсь хоть слова, думает, сразу так и вскочил?..

Закипающая злоба не находит ничего лучше, кроме как мысленно выложить рядком слово из пяти букв: «козел». Лежу, типа сплю. Все!

Рожа с рыжими усиками удивленно всматривается в меня. Похоже, действительно думала, что поскачу на задних лапках. Наконец тарелка исчезает, окошко захлопывается… А через некоторое время дверь начинает приоткрываться… Ага!

Вскочить на ноги – дело одной секунды. Дело следующей – преодолеть те два метра, что отделяют лежанку от возникшей щели… Плохо соображая, что делаю, я с силой хватаю рукой дверь, мгновенно расширяя отверстие. Отчего опешивший конвоир, явно не ожидавший подвоха, стремглав влетает внутрь, роняя тарелку на пол… Эх, а было-то рагу, похоже…

Винтовка за спиной, сорвать не успеет… Какую-то долю секунды мы пялимся друг на дружку, после чего я наваливаюсь всем телом, прижав бедолагу к захлопнувшемуся выходу. Ну или входу, для кого как.

– Убью, гад… – Для пущей убедительности я подымаю кулак. – Говорить умеешь?

Тот прижат, ни жив ни мертв. Хотелось бы сказать «стоит», но он именно «прижат». Ни единой попытки сопротивления, хотя казалось бы…

Молчаливый кивок в ответ. Вот, блин… Ученик Сократа!!!

– Давай так… – Я наваливаюсь на испуганного солдатика все сильнее. – Ты мне быстренько отвечаешь на пару вопросов, а я молчу о том, что ты попал впросак… – Сейчас, кажется, я раздавлю гаденыша. – Ферштейн?!.

– Да… Ваше благородие…

Уже лучше. Значит, я все еще «благородие»? Хорошо, посмотрим!

– Что за поезд и куда идет? – тараторю я быстро. Вряд ли кто даст нам общаться за чашечкой чая – подозреваю, что солдат явно не один на весь состав!

– Во Владивосток, ваше благородие… Специальный литерный поезд!

– Для меня одного?!. – Я чуть приотпускаю хватку, давая тому вдохнуть.

– Так точно…

Фига себе! И в чем причина? Ошарашенно дублирую вслух вопрос.

– Не могу знать… Приказано лишь оберегать вас, как зеницу ока… В разговоры строжайше не вступать… – Худое лицо сморщивается, обрисовывая мелкие морщинки. Вот-вот заплачет. – Ваше благородие, отпустите, прошу! – быстро шепчет солдатик, к чему-то прислушиваясь. – Старшой заметит – мне конец…

И правда, пора отпускать парня. Действительно, не бунт же тут устраивать с заложниками? Да и… Нужны кому-то эти заложники, а? Это не гуманное общество моей эпохи. На рядового всем по фиг.

Все же что-то не дает мне выпустить конвоира окончательно. Надо задать еще вопрос… Один, и пшел вон! Ну же, соображай! Кто там, во Владике? Рожественский? Ну и? Прислать за мной вагон туда-обратно, да с арестом, да военных жандармов со снятием погон – кишка тонка… Да и полномочий таких нет у деда Зиновия. Значит…

– Кто прибыл во Владивосток на днях, а? Из высочайших особ? Знаешь? Гри, ну?!. – Я вновь припечатываю плаксу к стенке. С нехилой возможностью оставить на ней трафарет вдавливаемого.

– Его высокопревосходительство господин председатель Комитета министров… – Круглые глаза солдата, кажется, вот-вот выскочат из орбит. На меня причем. А мне оно – надо?

– Витте?!

– Витте… Сергей Юльевич!

Опаньки… Приехали. От неожиданности я полностью ослабляю хватку, чем ушлый гвардеец немедленно и пользуется. Прошмыгивая назад со скоростью, близкой к околосветовой. Хлопок двери, следом торопливое бряцание ключа в замочной скважине.

– Еды принеси еще! – кричу я в дверь. Подкрепляя требование мощным пинком по ней. Торопливо удаляющиеся шаги сливаются со стуком колес, растворяясь в громыхании вагона.