Глеб Бейбарсов и Шапка Мономаха (СИ)

Холод обволакивал, укутывал ледяным одеялом, призывал закрыть глаза и отдаться ему навсегда. Жанна повернулась на бок, положила ладонь под щеку, подтянула колени к груди. Вокруг была лишь белизна, яркий-яркий режущий глаза свет, пустота наоборот, пустота со знаком плюс, нет, со знаком бесконечность…

Слабо подул ветерок; некромагиня почувствовала, как он подхватил ее и поднял наверх. Что-то смешное осталось лежать внизу, скрюченное, бледное, некрасивое, с огненно-рыжим пятном. Она посмотрела вперед, туда, где туман понемногу начал расходиться. Ей показалось, что она заметила какое-то движение, кто-то шел к ней, переваливаясь с одной ноги на другую, медленно, словно бы ступал по льду. Жанна качнулась в сторону странного гостя, надеясь рассмотреть его получше, но добилась ровно противоположного: он стал еще призрачнее.

Ее отвлекло прикосновение к плечу. Подняв голову, Аббатикова увидела невысокую хрупкую женщину с темно-ореховыми волосами и добрыми карими глазами. Женщина стояла неподвижно и смотрела на девушку с любовью, ее губы шептали что-то, но звуки снова куда-то пропали, заблудились, не доходя до слуха некромагини.

– Мама? – нерешительно спросила Жанна.

Женщина улыбнулась.

– Maman… – девушка всхлипнула. – Maman, où étais-tu? Pourquoi tu ne venais pas? Tu me manquais…*

Ивонн де Лаланд выглядела именно так, как Жанна ее запомнила. В тот день, когда они последний раз виделись, мать, провожая дочь в школу, попросила ее не задерживаться после уроков, потому что они хотели сходить в зоопарк…

Женщина подняла руку, помахала, повторяя жест десятилетней давности, и начала медленно таять.

– Нет! – Жанна рванулась к ней, но не сдвинулась ни на миллиметр. – Maman, ne me quitte pas!**

Отчаявшись, она заплакала, как плакала когда-то в детстве. Все, что привила ей старуха-некромагиня, казалось, смывалось этими слезами, принося облегчение, но оставляя вместо себя жаждущую заполнения пустоту.

Жанна закрыла глаза. Если это и был сон, просыпаться она не хотела. Больше никогда.

– Открой глаза! – сердитый голос ворвался в сознание и вызвал спазм боли. – Немедленно!

«Как я могу открыть глаза, если меня нет?» – вопрос появился сам собой, Аббатикова не была уверена, что хотела подумать именно это.

Но голос тем временем продолжал настаивать, причиняя все больше и больше неудобств. Он-то по непонятной причине был твердо уверен, что у некромагини есть, что открывать.

– Если ты сейчас же не откроешь глаза… – в голосе послышались угрожающие нотки.

«Да отстань ты от меня, отстань…»

– Жанна!

«Это кто?»

– Чума в пальто!

«Эй, голос, ты что, живешь в моей голове? А почему я тогда не могу тебя заткнуть?»

– Я сейчас сама тебя заткну, Аббатикова! Кончай придуриваться и открывай глаза!

«Ты мне надоела…»

Не успела некромагиня додумать эту полную презрения мысль, как что-то твердое обожгло ее щеку. Не выдержав такой наглости, она распахнула глаза и рывком села.

Мир кинулся обниматься, ослепил яркими красками и закачался.

– Леа! То ы еаешь ?! – возмутилась Жанна.

– Привожу тебя в чувство, – хмыкнула Свеколт. – Что, передумала умирать? И меня голосом в голове перестала считать? Тогда вставай и пойдем отсюда.

Аббатикова, кое-как договорившись с окружающей действительностью и убедив ее хоть недолго постоять на месте, осмотрелась. Слева и справа торчали памятники, причем на половине из них было что-то нарисовано краской, впереди возвышался чудом сохранившийся склеп (хотя тоже не избежавший внимания юных новгородских вандалов), сзади – высокая черная решетка с дыркой, через которую вполне могла пролезть крупная собака или миниатюрная некромагиня.

– А почему мы на кладбище?

– Ты же умирать собралась, – напомнила Лена.

– Я?

– Ну не я же. Ты еще что-то на французском говорила. Я за тобой шла пятнадцать минут, пытаясь вырвать из твоего воображаемого мирка, но ты не отзывалась. Потом ты пришла сюда и легла прямо на землю.

– Но как…

– Думаю, твоя клятва сработала. Ты никак не накосячила?

– Нет, – Жанна неуверенно помотала головой. – То есть…

– То есть? – Лена изобразила на лице вежливое внимание.

– У тебя зеленая коса расплелась, – Аббатикова отвернулась, чувствуя, что краснеет.

– Кто такой Дима? – без обиняков спросила Свеколт. Поймала недовольный взгляд подруги и пояснила: – Ну надо же было мне тебя вытаскивать. А мысли о нем у тебя на поверхности плавали, мешались очень, пока я пробивалась внутрь твоего личного ада…

– Ленка, ты… – рыжая некромагиня задохнулась. – Ы е иела пава! Эо ои ысли, ои, ои е ля тея !

Свеколт промолчала, выразительно приподняв брови. Впрочем, Жанна уже сообразила, что не права, и поспешно сменила тему:

– У Глеба сегодня день рождения!

Выражение лица Лены стало совсем вежливым и настолько прозрачно намекающим, что Аббатикова совсем смутилась.

– Хватит дурака валять, – наконец вздохнула Свеколт.

Решительно поставив Жанну на ноги, она потащила ее прочь с кладбища. Выйдя за пределы ограды, некромагиня свистнула, призывая свою ступу.

– Почему не телепортом? – Аббатикова ощутила, как в ней просыпается любопытство.

– Не задавай глупых вопросов, – жестко отрезала Лена.