Глазомер! Быстрота! Натиск!

Холодный дождь шел без перерыва. Грязь, вода сверху и снизу, пронизывающие ветра со стороны моря и из степи, невозможность приготовить горячую пищу, высушить одежду и просто обогреться заставляли русские войска терпеть лишения. Появилось множество больных. По рапортам главного квартирмейстерства Первой Днепровской армии, санитарные потери в октябре и в ноябре месяце составляли от тридцати до пятидесяти человек ежесуточно! Войска были одеты в летние легкие мундиры, а ведь впереди была зима.

– Александр Павлович, бери все шесть наших повозок да всех лошадей и выдвигайся в место старой дислокации батальона, – ставил задачу своему интенданту Егоров. – Вот тебе деньги на все предстоящие там расходы. Четыре сотни рублей у нас в артельных кассах было, да столько же еще собрали офицеры, выделив средства из своих личных сбережений. Проедешь по всем ближайшим к Николаевской казачьим станицам и хуторам, переговоришь там с местными. Доберешься до армейского тылового интендантства в Елизаветграде и поднимешь все свои старые знакомства. Не жалей средств на подарки. Главное, Александр Павлович, добудь нам теплые вещи и провиант долгого хранения. Совсем уже скоро здесь сильно подморозит, и, если мы сами не позаботимся о своих людях, у нас будет то же самое, что и в пехотных полках, где солдаты чахнут и мрут десятками. Бери с собой половину Пятой учебной роты, и вы хоть на себе свои повозки из грязи выносите, но только пробейтесь по бездорожью за Буг.

– Понял, Алексей Петрович, – кивнул Рогозин. – Что, так и не ожидается у нас в ближайшее время штурм? Вон ведь которую неделю осадные орудия крепостную стену рушат, да и сам город бомбами разносят. Может, все же объявит генерал-фельдмаршал приступ? А то мы сейчас уйдем от Очакова, а у вас даже и лекарских повозок здесь не останется.

– Нет, уверен, что не объявит, – покачал головой Егоров. – Захотел бы его светлость, так давно бы такой приказ отдал. Князь все еще надеется, что турки, подавленные мощным артиллерийским огнем, и сами у него пощады запросят. Намедни, вон, опять предлагал османскому коменданту почетную сдачу с выходом из крепости гарнизона при своем личном оружии и при знаменах.

– И что турки на это ответили? – пытливо вглядываясь в глаза командиру, спросил капитан.

– Да ничего, – покачал тот головой. – Никакого ответа на предложение нашего командующего от них вообще не последовало. Гассан-паша искусно тянет время. Он прекрасно понимает, какие лишения мы испытываем сейчас, стоя в осенней степи, и надеется на то, что совсем скоро, ранней зимой, дабы не погибнуть под этими стенами, наша армия и сама откатится назад на свои квартиры. Вернее, откатится то, что к тому времени от нее останется. А вот он тогда станет прославленным полководцем, отстоявшим твердыню султана от русских. И с каждым прошедшим днем этой долгой осады его уверенность все более и более крепнет.

– Тишка, Федот, вы где? – крикнул Филлимон, шлепая по грязи насыпного вала.

– Да здесь мы, здесь, – хрипло отозвался Мухин. – Сюда давай шлепай, у нас тут посуше, чем везде.

Вслед за егерем в небольшое укрытие из натянутой между корзин с землей парусины влезло еще трое.

– Да тише вы тут, увальни! Сейчас все порушите, сами же потом под дождем будете мокнуть! – проворчал Федот.

– Не-е, мы тихонько, – успокоил его усатый солдат, оглядываясь по сторонам. – А ловко же вы это, братцы, придумали. И подступы с вала отсель хорошо видно, и сверху за шиворот не льет. И где только парусину нашли, вся же ведь для постройки укрытий в лагере пошла?

– Где нашли, там ее уже нет, – хмыкнул Тихон. – Вы особо-то не болтайте, а то и этого не будет, сразу ведь все отберут.

– Да что я, дурной, что ли? – успокоил егерей Филлимон. – Уж лучше бы снег, что ли, сверху шел, чем вот такой затяжной дождина, который целыми неделями льет. Мочи уже нет на одном месте сидеть да терпеть. Давно все до самых портков и на всех мокрое. Дрожь не унять, вся кожа синяя и, как у гуся, в пупырышках. Ладно, давайте, братцы, в лагерь уже идите. Там для всех, кто сменился с караула, в колесной кухне у дяди Вани горячее варево оставлено. В котел повара нонче даже конины положили. В брюхо кашу закидаете, с того и согреетесь маненько. Как же нам эти кухни-то здорово здесь пригождаются! Вона, все остальные даже и на костре ничего сварить не могут, одни лишь только плесневелые сухари который уже день едят, с дровами-то совсем у всех сейчас дело худо.

«Бам! Бам! Бам!» – забили после небольшой паузы осадные орудия.

– Во-о, канониры сменились уже, и опять давай стену рушить. Ладно, прощевайте, братцы, – кивнул товарищам Тишка, и пара, выбравшись из-под укрытия, пошлепала в сторону батальонного лагеря.

Со стороны Лимана раздался отдаленный грохот, и вдали в небо поднялся черный столб дыма.

– В стороне Кинбурна, что ли, это бахнуло? – спросил Тихона Федот. – Смотри-ка, далеко до косы, а даже и доседова донеслось. И чего же это там эдакое могло вдруг случиться?

Группки сменившихся с караулов солдат, бредя по грязи к лагерю, с удивлением обсуждали увиденное.