Глаза звездного цвета

Без дедушки и Бима было совсем грустно, поэтому почти все время я проводил с ребятами на улице, возвращаясь домой лишь под вечер. Васька тоже выходил на улицу в сопровождении Дашеньки – она была похожа на его стража и отгоняла всех, кто пытался с ним заговорить. В конце концов, мы перестали звать Ваську в наши игры. Ребята думали, что он все еще обижен на нас всех из-за того случая осенью, а я продолжал умалчивать правду. Да и не поймут они. Я бы и сам не поверил, если бы не испытал это на себе. Украдкой поглядывая на неподвижного Ваську, который, будто старик, частенько садился на лавочку возле своего дома и глядел в небо, я думал о его словах: "я сгорел в тот день". Думал – и не хотел понять, что он имел в виду.

В последний день своего пребывания в деревне, за час до того, как за мной приехали родители, я снова прокрался к дедушке в комнату. Если бы я снова застал его во сне, то хотя бы мог посидеть возле него, вслушиваясь в неровное дыхание; мне было бы достаточно и такого свидания с дедушкой. Но, к моему удивлению, когда я вошел в комнату, то увидел, что дедушка не спал. Он внимательно глядел в стену напротив кровати, а когда я вошел, медленно повернул ко мне голову.

– Мишка… – Он слабо улыбнулся. – Ты, что ли?

– Я, дедушка, – прошептал я.

Я подошел к нему и тихонько обнял за плечи. Дедушка снова зашелся кашлем, а когда кашель прекратился, он внимательно поглядел на меня и сказал:

– Рискуешь ведь, Мишка. А что, если бабушка поймает? Она меня ух как сторожит… Не хуже Бимки…

Когда он упомянул пса, на его лбу промелькнули глубокие морщины – лишь на мгновение.

– Как у тебя дела? – спросил я, не зная, что еще сказать.

– Да неплохо, как видишь, – ответил дедушка, снова улыбнувшись. – Иду на поправку. Скоро встану на ноги.

– Чем ты заболел, дедушка? – обеспокоенно спросил я. Из всех возможных болезней на ум пришел почему-то только грипп: – Гриппом, да?

– Гриппом, гриппом… – кивнул он. – Поэтому ты не стой возле меня. А то сам заболеешь…

Я помолчал. Дедушка как будто утратил ко мне интерес и снова уставился в стену. Его голубые глаза стали похожими на те, что я видел у Васьки – такие же пустые, стеклянные и равнодушные.

– Тебе грустно, дедушка? – спросил я, заглянув в них. – О чем ты грустишь?

– Какая грусть, Мишка? – слабо спросил он. – Всего лишь болезнь… У нас, стариков, болезни проходят тяжко…

Я опустился на один уровень с его глазами и снова тихо спросил:

– О чем ты грустишь, дедушка?

Его подбородок немного дрогнул, потом он крепко сжал губы, будто боясь что-то выболтать.

– Не грусть… – он помолчал, подбирая слова. – Я скучаю по одной вещи… Но боюсь, ты еще не можешь понять меня. Хоть ты и очень умный, Мишка…

– Ты грустишь по звезде?

Он громко втянул носом воздух и снова зашелся тяжким кашлем.

– По ней, Мишка… – тихо произнес он, когда кашель прекратился. На его глазах блеснули слезы, но он быстро вытер их подушкой. – Какая же она была красивая… Нам еще очень рано видеть такую красоту…

Его глаза снова уставились в стену, сквозь меня.

– Какая же она была красивая, – одними губами прошептал он, и морщины на его лице разгладились.

– Мы обязательно встретим ее снова, – горячо прошептал я. – Дедушка, вот увидишь! Не грусти! Мы снова пойдем в лес, и ты сможешь ею полюбоваться… Так ведь, дедушка? Вот, держи, – я снял с груди свою игрушечную звездочку и вложил ее в ослабевшие ладони, – она почти такая же красивая, как и та звезда, я видел! Ты только выздоравливай, дедушка!

Дедушка закрыл глаза, слабо кивнув. Я понял, что мне нужно уходить – похоже, он слишком устал. Уходя, я еще раз обернулся и прошептал:

– Ты только выздоравливай, дедушка.

***

Всю весну я усердно занимался в школе и даже выправил все свои оценки. Иногда мама звонила своим родителям, чтобы узнать о состоянии дедушки, на что бабушка отвечала: он медленно, но верно идет на поправку. Правда, приехать в гости отказалась, сказав, что тогда все хозяйство встанет. На лето мама отправила меня в школьный лагерь, чему я был не очень-то рад – разве каникулы придумали не для того, чтобы отдыхать от одноклассников?

Я вернулся в город в конце августа и почти сразу же попал в водоворот воскресшей школьной жизни. Воспоминания о таинственном сиянии, деревне, бабушке с дедушкой стали постепенно блекнуть, уступая место новым. Когда пришла пора писать ежегодное сочинение на тему "Как вы провели это лето", я во всех красках расписал наш с дедушкой охотничий поход – и в моей версии этой истории мы вернулись из леса с добычей, как настоящие герои. Об упавшей звезде я умолчал, понимая, что никто из слушателей просто не поймет, о чем идет речь.