Глаза звездного цвета

– Васька! – радостно воскликнул я и побежал к нему.

Васька, кажется, совсем мне не удивился. Он осторожно перешагнул порог, закрыл дверь и дождался, когда я подбегу к нему. Он был каким-то непривычно спокойным.

– Ну, здорово, – сказал я и протянул руку.

– Привет, – ответил он ровным голосом.

Рука у него была вялой и слабой. Я заметил у него на лбу какую-то полоску, не то шрам, не то недавнюю ранку, но ничего про это не сказал.

– Ты давно тут?

– Да, всю зиму с бабушкой жил.

– Всю зиму? – Удивился я. – А школа?

– Родители сказали, что пока мне лучше отдохнуть в деревне.

– Дела…

Я стоял, не зная, как продолжить разговор. Больше всего меня, конечно, удивило поведение Васьки – таким спокойным и даже равнодушным я его еще никогда не видел.

– А Дашенька тут?

– Ага. Вчера приехала. И ребята почти все здесь. У вас каникулы начались, да?

– Да… – Я немного помолчал, затем спросил: – Слушай, а что с тобой тогда произошло? Ну, осенью? Куда ты пропал?

Васька замолчал, присел на скамейку и уставился на забор, как будто подыскивая слова. Когда я уже хотел переспросить, он тихо ответил:

– Я был в лесу.

– Всю ночь? И… и тебе не было страшно?

Он внимательно поглядел на меня и так же тихо ответил:

– Мне больше никогда не будет страшно, Миша.

Отчего-то мне стало не по себе после этих слов. Пугающим было все: изменившееся поведение Васьки, его стеклянный взгляд, его слова, этот лишенный эмоций голос.

И что это за шрам на лбу?

– Миша!

Это звала бабушка. Я оглянулся: она стояла на пороге, в своем длинном кухонном фартуке, и у меня почему-то появилось смутное ощущение, что она уже какое-то время наблюдала за нами. Попрощавшись с Васькой, я пересек улицу и зашел в дом.

Бабушка готовила обед. Я уселся за стол, рядом с булькающим на плите супом, и стал пить налитый ею чай с печеньем. Печенье было старым и твердым, но все еще очень вкусным. Бабушка стала задавать привычные вопросы, на которые у меня уже давно были заготовлены ответы. Особенно ей понравилось, что я наконец-то взялся за учебу.

– Папка-то твой где? – Поинтересовалась бабушка, нарезая овощи для салата.

– Он уехал, – ответил я. – Ба, а где дедушка?

– Спит. Не ходи к нему пока. Он еще не выздоровел.

– Хорошо. А где Бим?

Обычно, когда в доме появлялись гости, им приходилось сталкиваться с радостным псом, норовящим лизнуть в самое лицо. Со временем старость взяла свое, и Бим просто утыкался мордой в ноги и шумно дышал. Теперь я понял, как сильно мне не хватало старого пса.

Бабушка вздохнула.

– Убежал.

– Убежал? Куда?

– Да вот сами не знаем. Куда-то в сторону леса. Может, помирать пошел. Может, просто забылся. Он ведь все-таки уже очень старый. – Бабушка одним решительным движением закинула овощи в кастрюлю. – Я ходила его искать, но бесполезно. Может, еще вернется.

– Понятно…

Я допил чай и вышел во двор. Подошел к конуре Бима, вгляделся в темноту, ожидая увидеть уставшие и добрые собачьи глаза. Стало как-то грустно. Еще и дедушка болеет. Дача всегда была для меня образцом неизменности, местом, куда ты мог вернуться в любое время и понять, что с тех пор, как ты был тут в последний раз, ничего не изменилось. Но всего за одну зиму время добралось и сюда.

В конуре лежала старая искусанная палка, которую я дал Биму еще летом. Я взял ее в руки, подержал немного, затем положил обратно и решительно вышел на улицу.

Васьки больше не было – наверное, ушел домой. Я взглянул на окна его дома, но они были затянуты привычными бледно-голубыми занавесками, за которыми нельзя было ничего разобрать. Что же случилось с Васькой в лесу? Почему он стал таким странным?

И тут я вспомнил, что сопровождало его пропажу. В ночь перед этим я увидел падающую звезду – и был уверен в том, что однажды мне уже довелось встретить ее. Неужели Вася добрался до нее? Это было единственным ответом. Но почему он стал таким… странным? Я тоже видел ее, как и дедушка, и это на нас никак не повлияло.

От мыслей меня отвлекли Паша и Валентин: они шли по дороге и что-то очень оживленно обсуждали. Я обрадовался, что ребята тоже здесь – без них неделя каникул была бы совсем тоскливой.

– Дядя Кеша пропал, – сообщил Паша после приветствия. За то время, пока мы не виделись, он здорово подрос и расширился. В их тени я выглядел совсем маленьким.

– Пропал?

– Ага. Охотники пытались искать, но уткнулись в лес. Дальше следы исчезают. – Паша сплюнул себе под ноги и растер плевок носком сапога. – Мы вот думаем сходить туда, поглядеть на его дом.

– Дом – это слишком громко сказано, – сказал Валентин. – Скорее, землянка.

– Я с вами, – мгновенно ответил я, и мы пошли.

Дом дяди Кеши был на самом отшибе деревни – тропинку туда совсем заросла, а протаптывать ее было некому. Лишь примятая в некоторых местах буйная трава и следы сапог, отпечатанные в грязи, свидетельствовали о том, что кто-то недавно озаботился судьбой деревенского алкоголика и все-таки решил его навестить. Когда последний нормальный дом скрылся за деревьями, Паша, воровато оглядываясь, достал из кармана смятую пачку сигарет, зажигалку и деловито закурил. Валентин неодобрительно глянул на него, но ничего не сказал.