Глаза звездного цвета

И получается, это все произошло из-за меня, из-за моих глупых слов, которые я сказал, совсем не подумав! Эти обидные слова упали на горячий характер Васьки и вызвали то, что в итоге произошло. Я искренне надеялся, что все обстояло так, как предположил дедушка. Но вдруг с ним произошло что-то серьезное? Что, если он, скажем, спрятался в каком-нибудь опасном месте, серьезно поранился и истек кровью? Или вовсе умер? Я никогда не прощу себе такого. Получается, вся ответственность, хоть этого никто и не признает, будет лежать на мне…

– Ты чего притих? – Оказывается, все это время я смотрел в одну точку, и бабушка это заметила. – Не волнуйся, найдут его. Иннокентия находят же каждую зиму… Кстати, отец за тобой едет. Можешь собираться.

И правда, спустя пару часов к нашему дому подъехал папин белый автомобиль. Под шум его телефонного разговора я поймал на себе несколько взглядов из той толпы, которая образовалась на улице – особенно долгим взглядом нас провожала бабушка Васи, тетя Надя, которая стояла почти в центре неровного круга, крепко скрестив руки. Из ее дома я увидел личико Дашеньки, печально наблюдавшей за всем происходящим на улице. Увидев меня, она прижала ладошку к стеклу, и я помахал ей в ответ. Я загадал желание, что, когда приеду сюда в следующий раз, снова увижу Ваську, и с ним все будет в порядке.

Весна

Когда я вернулся домой, меня встретила неприятная новость: оказывается, теперь мои родители жили раздельно. Переварив ее ночью с тихими слезами и молчанием, я решил крепко взяться за учебу. Не знаю, что придало мне такую решимость: возможно, это наконец-то заработавшие наставления от родственников, а может – рассказ бабушки о заводе, который я усвоил только сейчас.

Теперь я жил с мамой в старой квартире бабушки и дедушки, из которой они давно переехали в свою деревню. Раньше она сдавалась семье с тремя детьми, и их следы можно было заметить повсюду: надорванные обои, забытые, покрытые пылью игрушки, оставленные своими хозяевами на милость новых владельцев, рисунки на стенах и даже пара испуганных тараканов. В первый же день мама с усердием принялась наводить в отчем доме порядок, и ее бодрое веселье передалось и мне, хоть и ненадолго: ровно до того момента, пока однажды ночью я не проснулся от ее тихого плача. Я не стал лезть к ней с вопросами, потому что прекрасно понимал, из-за чего она плакала: ее, как и меня, пугали тараканы.

Иногда отец забирал меня после школы к себе домой. Он спрашивал про маму, про мою учебу, про друзей, и я исправно рассказывал ему и местами даже привирал, чтобы он мог немного погордиться мною. Дома он угощал меня сладостями, которые мне запрещала мама, и макаронами с курицей. Повсюду можно было заметить газеты с японскими кроссвордами, к которым папа, видимо, уже успел пристраститься; я с восхищением разглядывал картинки, составленные из папиных крестиков, а на одной из газет даже увидел комету, напомнившую мне о событиях минувшей осени. Когда наступал вечер, папа вел меня к маме; они встречались у дороги, но стояли на разных ее сторонах, будто на своих берегах, боясь перейти реку и поручая это мне. Когда я пересекал эту реку вместе с зеленым человечком и брал маму за руку, папа, засунув руки в карманы и не оглядываясь, уходил прочь.

Так прошла вся зима.

В марте мама радостно сообщила мне, что они с папой все-таки помирились и даже собираются вместе ехать в отпуск, в какую-то далекую теплую страну. Учитывая это и мои начавшиеся каникулы, было решено отправить меня в деревню. Я был только рад, но тут же со стыдом понял, что совсем забыл узнать о судьбе Васи. Мама успокоила меня, сказав, что его нашли, и он даже в деревне, поэтому мне не будет там скучно. Напоследок она немного обеспокоенным голосом прибавила, что дедушке нездоровится. Похоже, он снова гулял под дождем, понял я.

Дорога за городом была совсем разбитой. Папин автомобиль гудел, ворчал и рычал, но это не помешало ему застрять в весенней грязи. Пришлось бежать до ближайшей деревни и вызывать трактор. Когда мы все-таки доехали до пункта назначения, отец решил не задерживаться, высадил меня на въезде в деревню и уехал обратно, сказав, что уже давно опаздывает на важную встречу. Мы попрощались, и я побрел по главной улице, сжимая в руках пакеты со своими вещами.

Деревня, как и всегда по весне, казалась пережившей недавнюю бомбардировку. На входе меня приветствовал древний автомобиль, оставленный тут еще, наверное, до прихода наполеоновского войска – по его бокам катились капли, смешиваясь с остатками ржавчины и грязи. Дорога была разбитой, с ямами и рытвинами, старые дома постарели еще сильнее, и лишь зеленеющие деревья и упрямо пробивающаяся из черной земли трава напоминали о том, что весна – это время новой жизни.

Людей на улице я не заметил, но пару раз встречал автомобили, а в нескольких домах слышал возню – значит, деревня все-таки была обитаемой. Когда я добрался до своего дома, то оглянулся назад, на дом Васьки, и с удивлением увидел, что тот как раз выходит на улицу.