Глаза надежды

Сказав это и оставив гениального провинциального изобретателя в полном недоумении, он поспешил на вокзал. Вспорхнув с главки 54-метровой соборной колокольни, голубок Сизарик полетел за ним следом.

* * *

Через некоторое время Варкуша получил от своего друга короткое послание. Помозговав про себя, он решил огласить его на всеобщем дворово-птичьем собрании. Все птахи, от мала до велика, прилетели, но среди них оказалась одна, серая ворона, которая не желала участвовать в общих делах птичника, однако же на собрания являлась с тем, чтобы мутить воду и потешать сама себя. На сей раз дело оказалось серьёзным и её шутки не на шутку рассердили присутствующих.

— Ишь ты, весточку прислал! — потишалась серая ворона.

— А ты теперь лучше помолчи, — одёрнул её старый ворон, — послушаем, что Варкуша нам скажет.

— Да что он может сказать?! — продолжала насмехаться неугомонная. — О своём дружке-беглеце что-ли? Да мне на него ровным счётом накаркать.

Тут один из сизарей не выдержал:

— Теперь я понимаю, откуда такие берутся?

— Откуда же?! — съехиднячала серая и, не дожидаясь объяснений, продолжила накалять страсти, ударяя Варкуше по живому. — Ишь ты, вздумалось ему почтовиком стать! Уж сидел бы лучше у контейнера и не высовывался, альбинос проклятый.

— Лети, лучше, по-добру по-здоровому, отсюда, серая! — предупредили из птичника, — А нам нечего здесь смуты вносить.

— Ладно, ладно! — завопила серая ворона. — Да вы все тут, помойщики, дальше своего контейнера и света белого не видели. А я независимая, где хочу, там и летаю, где хочу, там и пропитание себе сама беру.

— Ворюга ты, — раздалось из толпы. — Знаем, где ты себе пропитание берёшь. Из-за тебя сколько наших уж пострадало безвинно.

— Да каркала я на всех вас, попрошайки помойные!

— Это кто здесь попрошайки?! — возмутились и встрепенулись воробьи.

— Да и вы тоже! Целыми днями только и сидят у колодца, только и ждут, когда им дармовой хлеб накрошат.

— А ну, тварь серая, сейчас пощипаю! — смело скакнул вперёд отчаянный воробей.

— Уж ты ли?! — засмеялась серая ворона.

— Мы ли! — ответили ей хором, и ещё пятеро дружно отделились из толпы.

— А! Толпою на одну?

— Убирайся, откуда прилетела. — Неожиданно молвил старый ворон, отличающийся необыкновенной мудростью. — Не может здоровое тело принять яд безвредно для себя. Так и ты, позорище нашего птичника. Но знай, что рано или поздно пострадаешь за свои дела.

— Кар, на вас! Кар, Кар!!! — И серая ворона полетела прочь.

— Неужь-то избавились, — с облегчением вздохнул кто-то из сизарей.

— Ну и тварь, — покачал головой кто-то, — как таких земля-то носит?

— Ладно, шут с нею, давайте лучше Варкушу послушаем, — прочирикал бросавший вызов вороне воробей.

Все в птичнике знали, что Сизарик мечтал стать почтовиком. До 1917 года все его предки были почтовиками. Но, как известно, почтовики имели белый окрас. После 1917 года у новой власти отпал интерес к почтовым голубям, а кто-то первый из них отправился на лёгкий заработок. Иными словами, бросил почтовое дело, а поселился поближе к дармовому хлебу, то есть к зернохранилищу. Разгневался Господь и наказал род сей. Отныне небыло уже никого в нём белого цвета, а все стали сизыми.

И тут вдруг Сизарик уродился с белой головой, да ещё с двумя белыми пятнышками на крыльях. Мудрый ворон как-то объяснил ему: «Не иначе, Господь смиловался над тобой». И с тех пор Сизарик мечтал восстановить в своём роду почтовую службу, но не знал только, как это сделать, ведь корни профессии были утрачены. Тогда-то он и решил научиться всему самостоятельно. Ему никто не поверил. И вот, первое известие от него.

— Гляди-ка, а наш почтальон весточку прислал! — гаркнул кто-то из толпы с довольной улыбкой. — Давай, Варкуша, говори!

В сообщении имелась всего одна просьба: «Помогите найти мопсов». И птичник задумался…

* * *

Время, как водится, лечит. Но одни болезни, вроде простуды, лечатся за день, за два; какие-то неделю. А бывают болезни и посерьёзнее, на лечение которых уходят месяцы. Впрочем, таковые, наверное, уже и болезнью-то не считаются, а человек попросту привыкает к своему новому состоянию. И всё же это болезни телесные. А сколько может пройти времени, чтобы вылечить болезнь безликарственную? Иными словами, болезнь, происходящую от томления духа. Неизвестно… И насколько опаснее может быть это состояние обыкновенного фичического недуга? Между тем, известны случаи самого печального конца, причиною которого как раз и было томление души.

* * *

Тогда, в конце 2000 года, Алексей уже обдумывал содержание своего электронного краеведческого проекта о фотографах. Время было тяжёлое, страна не совсем ещё оправилась от политическо-финансовой смуты 1998 года. В этих условиях он вложил денежки в производство, приобретя сканера для оцифровки плёнок.

И вот, семь часов утра и я уже сажусь за домашний компьютер. Большой город только ещё просыпается, он будет тянуться часа три, не мешьне. А я уже за работой. Нет мыслей? Тогда найдём дело рутинное, но так же необходимое, сканирование, например.