Глаза Фемиды

И только тогда, когда осужденный Миронов, он же Колонтаец, отбыл по этапу к месту отбытия наказания, Охотников, наконец, получил из Управления ответ на свой запрос, от которого у него сразу зачесалось во всех местах. Из поступивших документов следовало, что имя Евсей Клейменов носил активный участник кулацко-эсеровского мятежа, главарь банды белоказаков, участник незнамовской авантюры, вероятный казначей антисоветского подполья на территории области, заочно приговоренный к расстрелу, которого следует разыскать, опознать и задержать до особого распоряжения. Что же касается Миронова Антона Аркадьевича, то он белобандиту Евсею Клейменову отнюдь не племянник и даже не родственник. А, наоборот, внучатый племянник командарма Второй конной Миронова, убитого по приказу Троцкого, и сын красного командира Аркадия Ильича Миронова, репрессированного за рассказы о революционных подвигах своего дяди в 1938 году, в том же году расстрелянного и реабилитированного в пятьдесят пятом. Антон о причине смерти отца и о его происхождении и судьбе, вероятно, ничего не знает, поскольку связь с родственниками у него прервалась в 1942 году, когда лет ему было «всего ничего». Мать Антона, фельдшер по образованию, после ареста мужа и рождения Антона, долго перебивалась случайными заработками: на постоянную работу членов семьи изменников Родины принимать не рекомендовалось. Выручало умение шить и природная приветливость и оптимизм, которыми она располагала к себе заказчиков, независимо от ранга. Жили они с Антоном ни хорошо, ни плохо — как все. И надеялись на светлое будущее. Но грянула война с фашистами. Про медицинское образование Мироновой сразу вспомнили и мобилизовали ее для работы по специальности в одном из госпиталей Тюмени. Раненых поступало множество, а в госпиталях не хватало не только лекарств, а в том числе элементарного тепла из-за недостатка дров. Между тем, дрова в заречной части города на деревообделочных предприятиях имелись, не хватало только транспорта для их доставки: на фронт ушли и машины и лошади. Зато сани остались, а лошадей заменили женщины. Каждый день, после смены, медработники нагружали сани мерзлыми чурками и на себе волокли их по льду реки к остывающим печам госпиталей. Во время одной такой ночной операции Татьяна Миронова провалилась в прорубь. Подруги ее немедленно выдернули, но до ближайшего дома, где бы можно было переодеться и согреться, оказалось очень далеко, и мама Антона продрогла до костей. Проболела она недолго — антибиотиков тогда не было. Да и точный диагноз никто не знал: то ли воспаление почек, то ли легких. На похороны Антона из-за мороза не взяли и могилы своей мамы он никогда не увидел. Маленького Антона приютила сестра матери — красивая и веселая тетя Зоя, ведущая артистка драмтеатра. В меру своей занятости, она заботилась о маленьком племяннике и, наверное, даже его любила, как может любить чужого ребенка незамужняя женщина из богемы. Просто старалась его кормить, одевать и не обижать, чтобы не стыдиться людей. Других родственников, кроме тети Зои, у Антона не было во всем свете. Но он об этом не задумывался. Он ждал весны, когда расцветут одуванчики и их можно будет сдувать. Настоящих игрушек у Антона никогда не водилось.