Глаза Фемиды

В кабинете Сырпина Рыбаков докладывал обстановку, которая, по его словам, оставалась спокойной. Несколько драк на свадьбах и по пьяному делу, замерзший в пургу возле дома депутат сельсовета, отравившийся неизвестно чем бродяга Тертый, сгоревшая без всякого повода юрта охотника Няшина — вот и все. За исключением обстрела в тайге геологов, которые сами ведут себя в этом по-разному и со странностями в показаниях. Начальник партии Александров уверяет, что до того с обстрелявшими их никогда не сталкивался. Вместе с тем, настораживает факт, что у обстрелявших, число которых два или три, оказалась экспедиционная лайка Орлик, вернувшаяся к хозяевам и опознанная рабочими партии. Это может говорить как раз об обратном. Кроме того, Александров, со слов сопровождавших его Петрухина и Пацевича, уверяет, что у стрелявшего в руках была винтовка. Возможно та самая, из которой летом был застрелен лесник Батурин и убийство которого продолжает висеть на райотделе как нераскрытое. Если найдется винтовка, «висяк» есть надежда списать. Однако, наличие винтовки Петрухин, а за ним и Пацевич, категорически отвергают, заявляя, что это была дробовая одностволка. И что тоже настораживает: экспертизу разбитой фары произвести не удалось, поскольку Петрухин отвинтил ее по дороге и выбросил в снег неизвестно где. Из сказанного следует, что хулиганы, возможно, вооружены нарезным оружием — чего следует опасаться и быть готовыми к сопротивлению. По этому случаю Рыбаков вооружился карабином, Охотников взял автомат, водитель аэросаней имел табельный почтовый наган, а Сырпин — двуствольный дробовик «Зауэр». Только все это им не понадобилось.

Колонтаец достался им голеньким, прямо в бане. Когда аэросани с шумом вылетели на поляну перед домом, Няшина на месте не было: он с мелкокалиберкой отправился по путику, дня на три. Где-то далеко он обнаружил место обитания выдр и планировал сесть в засидку с винтовкой. А Колонтаец натопил баню и с удовольствием парился, стирал белье и пел песни. Когда в предбанник ввалились вооруженные люди, он не успел даже одеться. Рыбакова он признал сразу и понял, что попал. Зато Рыбаков в обросшем волосами бродяге интеллигента Миронова не признал или признать не торопился, поскольку еще осенью с его подачи под этой фамилией в поселке был захоронен неопознанный труп и признавать свою ошибку в присутствии Сырпина ему не хотелось. Именно поэтому он предложил допрос задержанного отложить до возвращения в поселок. Обыск помещений дал неожиданный результат: задержанный жил в зимовье не один, а вместе с покойником в гробу и при кресте. На вопрос, кто это такой и когда умер, задержанный ответил, что это его дядя, Евсей Клейменов, с которым они здесь вдвоем жили. А умер он совсем недавно, от испуга, когда геологи приехали в лес на танке и бросили в старика взрывчатку. Крест и гроб были у деда заранее подготовлены, а потому племяннику осталось только возложить его в гроб, чтобы весной, когда оттает, предать земле. С этого заявления дело приобретало неожиданный оборот: оказывается не геологов обстреляли охотники, а геологи убили местного жителя. Даже Охотников растерялся, не говоря уж о Рыбакове. Догадливый Антон это успел заметить и решил стоять на своем и Пашу не выдавать: Колонтайцу все одно от тюрьмы не отвертеться, а Няшину пропадать незачем.

Сырпин мысленно потирал руки: его расклад как раз устраивал. «С покойником потом разберетесь. В аэросани он все-равно не влезет. Забирайте задержанного и пора возвращаться», — предложил Сырпин. Ночевать в грязной избушке рядом с покойником ему не улыбалось. Остальным — тоже. Вскоре зимовье опустело, и Антон из него как в воду канул. Но когда Паша Няшин вернулся, он по следам, как по книге, происшедшее прочитал, все понял: это незахороненный покойник беду накликал. Малость подумал и принял свое решение: погрузил гроб со старым телом на нарты, впрягся в нелегкую ношу и — не смог утащить, тяжело. Тогда он поставил гроб на место, вытряхнул из него покойника на старое одеяло, завернул и увязал кокон, погрузил на нарты и утащил его в тайгу навсегда. И где там захоронил или спрятал — никто не знает. Как никто не знает дальнейшей судьбы Няшина. Наверное, парень в другие места ушел. Да никто его и не искал и искать не думал, потому, что Колонтаец свою связь с ним не выдал. Рыбаков же, чтобы не портить отчетность и отношения с райкомом, до сути доискиваться не стал. Тем не менее, у Колонтайца судьба опять не складывалась. В том числе и по его личной болтливости: сам назвался племянником Евсея Клейменова. А не надо было. Но обо всем по порядку.