Глаза Фемиды

«Тащи, попалась!» — командует Паша Миронову и сам, положив поперек обласа весло, помогает Антону выбрать дорожку и управиться с не в меру разбушевавшейся разбойницей. Еще несколько штук, поменьше, уже лежат на дне челна. «Зачем нам столько?» — пытается протестовать против бессмысленной, по его мнению, добычи Антон. «Все съедим, — уверенно заявляет Паша. — Скоро щука совсем перестанет блесну брать, лед встанет. Где тогда рыбу возьмешь? Лови пока. Я сам знаю — когда нам хватит. Или сам не знаю». Успокоил, называется.

Москвич и Колонтаец не переставая гребут в тяжело груженом обласе, за которым на леске дорожки тащится блесна с красными нитками на тройном крючке. По мнению Паши, именно красная нитка способствует успешному улову. Хотя ловить, собственно, некогда: надо уходить от погони, которая обоим мерещится. Вот уже час, как Паша слышит сзади на реке моторку. Беглецы усиленно гребли всю ночь. Просто удивительно, как Паша находит дорогу в бесчисленных протоках и ответвлениях Торм агана. По расчетам Няшина, им можно плыть еще пол-часа безбоязненно. В девять Рыбаков приступил к работе, к десяти снарядили погоню, и не обязательно в правильном направлении, а скорее всего вниз по Оби. А если догадались в правильном, то все равно, есть еще в запасе время. За ночь облас проделал километров сорок. Моторка это расстояние преодолеет за час-полтора. За этот час облас проплывет еще километров пять. По всем подсчетам выходило, что часам к одиннадцати следовало залегать на дневку, но Паша все твердил: «Еще не то место». Наконец, он скомандовал: «Наддай веслом». И круто развернул лодку к берегу. Вопреки ожиданиям, нос обласа не ткнулся в береговую твердь, а мягко увяз в мокрой осоке. «Здесь волок», — пояснил Паша и вылез на берег первым. Стометровый перешеек до озера, через который они волокли облас, показался Колонтайцу бесконечно долгим. Зато каким сладостным потом оказалось скольжение по водной поверхности — описать трудно. Хотелось есть и спать. От вечерней каши в животах ничего не осталось, там тоскливо урчало, но Москвич, все медлил и медлил с привалом. Наконец, он сжалился: «Здесь отдохнем, однако». Место Колонтайцу понравилось: сухой распадок, уходящий, в глубину соснового леса. Если развести в распадке костер из сухостоя, то ни огня ни дыма издалека не увидеть, а моторке на озеро не пробраться вовеки. На это и был расчет Няшина. Не в силах более терпеть, щук наскоро распороли и порезав крупными кусками, заложили в котелок. Кусок щуки Паша насадил на палку и аккуратно обжарил на углях: «Это называется падавушки, еда на скорую руку, пока уха не поспела. Ешь давай». Падавушки Миронову не очень понравились, а вареной рыбы он наелся до отвала, бросил на ветки у костра свой дождевик и забылся во сне. Паша снисходительно посмотрел на слабосильного русского, разделал остальных щук и повесил вариться в котле, для вечера. Потом, по одному ему известным приметам, выбрал из нескольких похожих подходящую рыболовную сеть, поставил ее на озере и лишь потом позволил себе отдохнуть. В затишье осеннее солнце еще пригревало в помощь костру и в их тепле можно было поспать часок-другой после обеда. Сосны над головой еле слышно шептались и сладко убаюкивали. Миронову приснилась дочка. Она тормошила его за плечо и будила: «Вставай, пора, однако».