Глаза Фемиды

Обустроить плавной песок дело небыстрое. Сначала на берег завезли невод с лебедкой. Однако ловить нельзя — электростанции нет. А Няшину электростанция не нужна — плавную сеть распустил, сам следом на обласочке сплавился, да и поймал муксунчиков на соленье. А кто ему запретит — рыбоохрана на пески гослова не наезжает. Она тоже из рыбного министерства питается. А потому — лови, ребята.

На другой день электростанцию завезли, однако солярку для нее позабыли. Значит, опять ловить нельзя. А муксун мимо песка косяком идет. Паше грех не ловить — он и ловит всю ночь напролет. А днем муксуна пластает и солит для себя. Делать-то нечего.

Наконец, солярку завезли и брандвахту — плавучее общежитие для рыбаков подтащили. С ним и вся бригада прибыла. Настроили невод, запустили движок, сделали один замет и остановились — рыбу девать некуда: рыбоприемный плашкоут только назавтра обещают. А муксун мимо косяком идет, и Паша его для себя ловит. И чего бы ему не ловить в свободное время?

Однако всякий отдых конец имеет, и работа, наконец, настроилась.

В первую же тонь осетра вынули. Сразу же и покупатель нашелся: с проходящего катера. Они всегда видят чужую удачу и со своим жидким эквивалентом тут как тут. Вот бы где рыбоохране проявиться. Только нет ее здесь — она в других местах, где местные мужики на прокорм своих семей рваными сетешками испромыслить пытаются. С ними проще управляться, не то, что с флотскими, у которых в командах народ отчаянный — оторви да брось. В результате удачно состоявшегося торга запила бригада на сутки.

А Паша тем временем ловит.

Когда водка кончилась, опомнившись, заметала бригада тонь за тонью. Рыба пошла, потекли и денежки. Только недолго все это было — уже прошел основной муксун, упали уловы. А на язе и всякой мелочи, у рыбообработчиков именуемой мелким частиком, много не заработаешь. В общем, свернули невода и закрыли лов. Бригадную брандвахту утащили на буксире, а Паша погрузил запас соленого муксуна в обласок и поплыл своим ходом — лучше не отберут добычу ни по дороге, ни у причала. Желающих отхватить не своим трудом добытое всегда немало находится. Планировал Паша получить с рыбзавода заработанное, закупить продуктов и пороха, да и вернуться в свои угодья, чтобы успеть к зиме подготовиться: шишек набить, клюквы собрать, щучонки подловить на приманку в капканы и собаке в корм. Торопился дела обделать Паша. Может, потому и не заметил двух рыбинспекторов, Башмакова и Сырпина, которые после очередной проверки улова рыбозавода, вышли на свежий воздух покурить и проветриться. Настроение у них было не очень вредное, а как всегда — рабочее, следовательно инспекционное и к мелкому люду высокомерное. Поэтому завидев Пашу Няшина с обласком, придрались к нему просто по въевшейся с годами привычке контролировать. «А подойди-ка сюда, милый сын, — предупредил порыв Паши спрятаться под причалом старший рыбинспектор Башмаков — человек зоркий и известный строгостью. — Откуда едешь и много ли наплавал муксунов и нельмушек, рассказывай. И как это ты без моего разрешения в государственных угодьях промышлять решился?» При этом Башмаков неосмотрительно попробовал придержать Пашу под локоток. И лучше бы он этого не говорил и не делал. Паша недаром и на Курилах служил и в московских пивных ошивался. Научился многому и там и там — давно уже не таежный зверок, с которым, что хочешь делай, если состоишь при должности. Рванулся Паша от рыбнадзора, заругался: «А почему я, коренной, у тебя пришлого должен разрешения спрашивать? Не твоя это река, а наша, остяцкая. Мы всегда на ней жили, рыбу ловили и другим давали. А плавной песок еще мои деды от карч чистили, пока его рыбозавод себе не захапал. Отвяжись, некогда мне, в кассу иду».

Башмакову дерзость остяка, да еще при подчиненном, не понравилась, и потому он его удержал и попытался руку за спину заворачивать и зря: потому, что Паша в армии с корейцем Тяном дружил — от него лихо драться научился: ногой, кулаком и палкой. Извернулся Паша и лыжным, твердым как дерево, ботинком пнул назад себя по испекторскому колену и видно хорошо попал. Взвыл Башмаков от боли, согнулся, обнял колено. Сырпин — к нему на помощь. А Паша дальше побежал.