Глаза Авроры

Еще не успели начать петь птицы, оповещавшие о наступлении нового дня, а я уже стоял, вцепившись руками в ручку двери камеры. Уткнувшись лбом в холодный металл, я мерно стучал по нему кулаком. Нахит угрюмо наблюдал за мной, не произнося ни единого звука. Я уже не чувствовал свою руку, как замок отперли и дверь растворилась, оттолкнув меня на пару шагов назад. Вошел охранник и крепко вмазал мне по лицу. Я согнулся, схватившись за нос, но не упал. Дорис появилась из-за его спины. Она не спеша подошла ко мне и, взяв под руку, резким движением усадила меня на койку.

— Я смотрю, у тебя энергии прибавилось! Значит, не такой уж ты и больной, — язвительно сказала она.

В ее ладони был сжат шприц и какая-то пустая колба.

— Что это еще? — испуганно спросил я.

— Руку давай! — прикрикнула медсестра. — Анализ брать буду.

Охранник тоже подошел и схватил меня за руку; он вцепился в нее мертвой хваткой. Я перестал сопротивляться и расслабил конечность. Ощутив знакомый привкус железа на языке, я прикоснулся к переносице, а затем и к губам: верхняя распухла, а из ноздри медленно ползла струйка крови. Пока Дорис ловким движением затягивала жгут на моей правой руке, левой я утирал кровь, бегущую из носа. Через пару секунд медсестра проткнула мою вену иглой. Я стал завороженно наблюдать, как бордовая жидкость наполняет колбу. Грубая женщина быстро развязала жгут, отчего мне обожгло то место, где он находился еще секунду назад, и отвернулась.

— Разорался, черт его бери, — добавила она напоследок.

Охранник вышел вслед за Дорис. Дверь закрылась, а я упал лицом в подушку и подтянул к себе колени.

Спасибо Нахиту, который не пытался лезть ко мне. Иначе бы я выплеснул всю свою злобу на него. А уж что бы он сделал со мной после, останется загадкой. Иранец просто сидел и наблюдал за тем, как я поминутно верчусь в свой кровати.

Выплевывая проклятия в адрес Люка и Джин, я параллельно умолял о том, чтобы кто-нибудь позвал эту ведьму — Зои. Я хотел, чтобы она вколола мне еще этих «антибиотиков». Но, как я и думал, девушка не появилась этой ночью. В ее планах было оставить меня мучиться, пока мне не станет легче. На этот раз я приходил в себя дольше. Только на третий день, лежа весь потный и измученный, я почувствовал, что мне стало легче. Как только тело перестало ломать, я крепко заснул, провалившись в темноту.

Проснулся я оттого, что меня больно толкают в плечо. Разлепив веки, я увидел ноги в черных штанах. Рядом с моей койкой стояли уже другой охранник и Дорис.

— Вставай! — рявкнул он. — Пора домой!

— Как? — прохрипел я и откашлялся.

— Поднимай задницу, тебе говорят!

Я с трудом сделал то, что от меня требовали. В висках ужасно стучало. Меня пробрал сильный озноб. Одежда была влажная от пота. От нее несло хуже, чем от тюремной камеры, в которой я ждал приговора.

— Быстрее! — рявкнул мужчина с выражением брезгливости на лице.

Я медленно поднялся на ноги. В следующую секунду был толчек в спину. Поежившись, я стал вяло переставлять ноги, даже не взглянув на прощание на Нахита. У меня было слишком мало сил для того, чтобы повернуть голову: все они требовались для того, чтобы не упасть при ходьбе.

Оказывается, «домой» означало в камеру. Дорис не стала слушать меня. Она сказала, что за то время, пока я спал, приходил врач. Якобы он осмотрел меня и сделал вывод, что мне пора возвращаться. Я очень сомневался, что это было так. Скорее всего, в этой тюрьме вообще нет врача: ему нужно слишком много платить. А все его обязанности может выполнять и обычная медсестра. Ну, либо врач есть, но приходит на работу только в крайних случаях и ему не до таких, как я. Про анализ крови Дорис ничего не сказала, а я не смог найти в себе силы, чтобы спросить о нем.

Моя камера была пуста. За то время, пока меня не было, ко мне еще никого не подселили. Я упал на койку и завернулся в серое одеяло, от которого пахло сыростью. Глядя в стену, я думал о том, как скоро мне придется снова отправиться в больницу? И почему Нахит со своей раненой рукой находился там дольше, чем я с раной на животе? Неужели у него было все так серьезно?