ГЛАВА 2

Покрытая снегом и льдом высокогорная долина, края которой терялись в темноте ночи, теперь окружала его, совершенно лишив надежды найти хоть какое-нибудь укрытие. Яростная ночная вьюга, гоня позёмку, грозила, останься он на месте, совсем замести его. Глазу не за что было зацепиться в окружающей темноте. Совсем было растерявшись, Адам крутил головой в попытке отыскать верное направление. И вдруг, совершенно случайно, он заметил нечто невероятное. Где-то далеко, там, где земля и небо сливались в одно далёкое ничто, Адам буквально на уровне иллюзии, уловил отблеск красного огонька. Решив, что ему померещилось, он замер, задержав дыхание, выискивая глазами в монохромном мраке ночи то, что ещё секунду назад заставило его сердце нервно ёкнуть в груди. Когда он уже было решил, что это была галлюцинация, чудо произошло снова. Красный огонёк загорелся, разрушая на несколько секунд чувство вселенского одиночества, накрывавшее Адама мгновенье назад. “Это что, какой-нибудь маяк центра 3? – спросил он себя. И тут же, стряхнув с усов наросшие ледяные сосульки, ответил себе: – Но на стенах центра никогда не было подобной индикации. А и если и она была, то за всё время его жизни внутри периметра он ни разу не видел её включённой. К тому же, если предположить, что он всё время своей жизни в доме ГОДсис, был невнимателен и не замечал её наличия на стенах, то для чего или для кого нужно было бы включать сигнальные огни в такое время? К тому же, если бы это были стены центра 3, то скорее всего световая точка была бы не одна. В любом случае это шанс на спасение. Ночь на таком ветру и холоде я не переживу, а дорогу домой, пока не расцветёт, искать бесполезно. Поэтому…” Огонёк снова погас, растворившись в ночи, будто его и не было вовсе. Замерев в полудвижении, стараясь не отводить взгляд от точки в пространстве, секунду назад призывно горевшей спасительным светом, Адам до боли напрягал глаза, ожидая нового включения. Он боялся дышать. Страшился даже пошевелиться, чтобы тем самым не разрушить эту невероятную магию надежды, которую подарил ему этот неожиданный красный маяк, зажженный кем-то или чем-то где-то там, в далёкой глубине пространства. Секунды шли, а свет не появлялся, поселив в его мозгу опасения того, что он больше не увидит его никогда. Белыми от холода губами, не дыша, Адам считал про себя: “…Восемь, девять, десять”. И тут неожиданно спасительная точка вновь призывно зажглась, согрев его самим фактом своего далёкого существования. “Боже, – прошептал он, – он включается и выключается на каждые десять счётов”. Это знание предало ему ещё большей решимости, и он, не медля более и секунды, двинулся по снежной целине вперёд в направлении света. “Я словно мотылёк в ночи, летящий на свет”, – подумал про себя Адам и тихо засмеялся придуманному им сравнению. Эта глупая аналогия подняла его настроение, и он, прибавив темп ходьбы, ускорился, стараясь счётом синхронизировать каждый свой шаг с мигающим светом маяка.

46

Если бы кто-то в эту секунду вдруг сказал Адаму, что передача силы на расстоянии невозможна, он бы, наверное, рассмеялся в лицо этому человеку. Потому что непонятно каким образом его тело, в ночи, на страшном морозе, без сна, еды и отдыха шагало само по себе вперёд уже несколько часов. Сверяя свой путь на одинокий красный огонёк, он механически переставлял ноги, всего один раз упав в незамеченный им овраг. Слава богу, что он был неглубокий, иначе Адаму пришлось бы не сладко. А так, сломав только одну палку и потратив какой-нибудь час, он выбрался из него, цепляясь трясущимися от напряжения руками и ногами. Вытряхнув проклятый снег, набившийся в ботинки и под одежду, он собрал размотавшийся тюрбан, с трудом приладил на место сбившиеся снегоступы и, снова отыскав глазами зовущую к себе красную точку света, направился в её сторону, поминая недобрым словом занесённый снегом проклятый овраг. Стараясь гнать от себя панические мысли о том, что найти дорогу домой теперь будет практически нереально, Адам шёл и шёл до тех пор, пока не стал замечать, что небо над его головой постепенно начало светлеть. “Нет, нет, нет, подожди”, – шептал он невидимому солнцу потрескавшимися от мороза губами, боясь в дневном свете потерять дающий силы ориентир. Скользя по каменистой почве, он с трудом переставлял натруженные ноги, не замечая того, что, обходя приличных размеров валуны, давно идёт в гору. Намёрзший на брови, усы и бороду снег придавал ему вид какого-то снежного демона из жуткого кошмара. Но Адаму даже не приходило в голову снять намёрзший на волосы лёд, так как его сознанием владела только одна мысль. Дойти. Он должен добраться до этого ведущего через снежный ад огонька, убеждающего в том, что он пока ещё жив.