Глас вопиющего в пустыне

Короче говоря, никакой такой «цивилизации» в виде нормального телевидения или интернета здешним обитателям просто не было нужно: отсутствовала внутренняя потребность. Их вполне удовлетворяло их убогое существование. Летом они ковырялись в земле, засаживая в грядки огурцы, морковку и свеклу, все имели какую-то скотину – коз, поросят, а также курочек, а к прочим животным относились в высшей степени жестоко и безобразно: собаки сидели на цепи (у одной бабки это была болонка, а у другой – маленькая добрая дворняжка, которая выла целыми днями), их практически не кормили.

В нагрузку к «хозяйству» у них шли мексиканские сериалы – вот и вся их «духовная пища», ну и каждодневное перемывание косточек друг другу тоже входило в их обычные деревенские развлечения.

Аделаида почти не общалась с «аборигенами», отгородившись от них сплошным деревянным забором. Несмотря на свою отзывчивость, она не хотела иметь с ними ничего общего после того, как поняла, что главный интерес, который они к ней питают – это желание обобрать ее, пусть даже то, что она имела, им было совсем не нужно, но алчность этих, с позволения сказать, людей не знала пределов.

Домишко у Аделаиды был весьма незатейливый, сработанный очень топорно крестьянами лет тридцать назад из нехитрого материала – бревен, украденных в лесу, и разномастных досок. Но – стоял! И даже зимой в нем было вполне тепло, жить было можно! Только заносило деревню снегом чуть не по самые крыши. И залететь сюда зимой можно было разве что на вертолете, потому что слабенькую тропинку, протоптанную к «большаку» (так называлась не асфальтированная дорога, ведущая от села к селу) все время надо было протаптывать по новой, иначе ее было не угадать среди сугробов. А делать это было некому. Если летом здесь и водился кой-какой народ – дачники из Москвы и Питера, то зимой жили только три старухи (Баба Бабариха, бабка Верка и бабка Тонька), алкоголик Гошонок и семья москвичей с Арбата, осевшая здесь пятнадцать лет назад и случайно укоренившаяся.

Эти бывшие москвичи жили своей жизнью, почти ни с кем не общаясь, никого не приглашая к себе, и сами ни к кому не ходя, жена занималась деревенскими делами, обеспечивая существование, а муж втихую пил.

Манечка (когда еще находилась в своем уме) называла все это изысканное общество «бомондом», чувство юмора в те недалекие времена у Манечки было хоть куда. Например, Баба Бабариха именовалась у нее гордым словом «визави», которое шло к ней, как к корове седло.

И еще неподалеку от деревни бродили волки, медведи, лисы и кабаны, а также зайцы, ежики и прочая лесная живность, с ними Аделаида встречалась часто, кроме, конечно, волков и медведей.

А однажды над лесом (хотите верьте, хотите нет) завис НЛО. Аделаида не то чтоб не верила во все это – просто никогда не приходилось сталкиваться с таким явлением. Она понимала, что есть на свете («друг Горацио») много такого, о чем человек никогда не узнает, живи он на этой планете хоть миллион, хоть миллиард лет. Например, не узнает, кто мы и откуда взялись. А главное – зачем???

На нынешнем этапе развития науки ученые и философы (которых Аделаида любила почитывать) объясняли это так: якобы человек был создан и нужен для того, чтобы его посредством Вселенная могла познавать сама себя. (То есть, короче говоря – человек является инструментом самопознания Вселенной).

Но что-то очень ограниченными возможностями наделили этот «инструмент самопознания», до обидного ограниченными… Да и проводил свою жизнь человечек совсем не в «познании», а занимаясь все больше скучненькими делишками по обеспечению своего выживания, которое ему ох как нелегко давалось, как в глобальном масштабе, так и в его маленькой коротенькой жизни.

Опять же, Аделаида соглашалась с тем «порядком вещей», что каждый человек должен был исчезать с лица земли, иначе (если бы люди были вечными) случился бы неимоверный застой, и эволюция, в необходимости которой нас давно уже убедили ученые, в итоге сошла бы на «нет». То есть, для того, чтобы прогресс шел полным ходом, поколения должны сменять друг друга. Вроде бы это азбучные истины. Но как жестоко – согласитесь? – наделить человека Разумом, знающим, что вскоре он уйдет в никуда?!! Господь Бог – явный маньяк-садист, ведь каждую секунду он наслаждается страданиями уходящих! А все эти сказки о вечной жизни придуманы, как жалкое утешение для тех, кто привык себя обманывать.

И еще Аделаида не могла простить Богу самого главного: что живое пожирает живое: и в природе – ведь маленьких волчат тоже жалко, они умрут, если не покушают зайца; и в человеческой жизни, когда убивают симпатичную умную свинку или миленького ласкового теленка…

Аделаида думала об этом часто. Но вот ведь что странно: она не могла стать вегетарианкой! Больше всего на свете она любила мясо. Стоило ей не поесть мяса неделю, как она чувствовала себя не в своей тарелке, начинала заболевать физически, ей страшно не хватало вкусной жареной отбивной, сочащейся дымящим соком!!!