Глас вопиющего в пустыне

Но несмотря на то, что она очутилась в страшном тупике, она не могла позволить себе раскисать. На самоубийство она просто не имела права – на ее руках была беспомощная Манечка, да и не считала Аделаида это выходом из положения в любом случае.

Как-то раз Аделаида коротала время на Белорусском вокзале, ожидая своего поезда, и случайно забрела в парикмахерскую, где познакомилась с ее владельцем, молодым мужчиной, и они разговорились. Аделаида почему-то расположилась к нему и рассказала ему о том, что произошло в ее жизни.

– Я удивляюсь тому, что вы все равно остались такой оптимисткой, – сказал молодой человек, выслушав эту душераздирающую историю. – Любой на вашем месте сломался бы.

Конечно, Аделаида не осталась «оптимисткой» – это было преувеличением. Но и сдаваться просто так и опускать руки она не собиралась. Это походило на действия окруженных врагами бойцов в войну – они умирали, но дорого отдавали свою жизнь!

Глава 4

А положение у Аделаиды было практически безвыходным, и только чудо могло ее спасти.

Аделаида, когда они стали сдавать Манечкину квартиру, много поездила по разным странам, где-то могла даже остаться, но не сделала этого, и не потому, что была «квасной патриоткой» – просто она не видела для себя в этом ничего хорошего. Ей было за границей неинтересно. И в Штаты она собралась не потому, что рассчитывала, что там на нее повалится манна небесная, а потому, что хотелось хоть немного заработать на небольшую квартирку, пока еще были какие-то силы и возможности. Она умела все – могла быть домработницей, няней, кем угодно. Единственное, чего она не умела – это водить машину: так и не научилась, к сожалению, хотя несколько лет прожила рядом с автошколой.

Мечта ее была скромнее некуда: заработав годика за два энную сумму, вернуться, купить в небольшом городке маленькую квартирку, и на старости лет уютно проводить время, сидя у компьютера в любимом интернетике (коего была фанаткой), общаясь с виртуальными друзьями, которые ее очень любили – Аделаида всегда получала от них комплименты, что она – интересный человек и им нравится с ней общаться.

Причем в интернете она заводила друзей быстро, сотнями, ее друзьями считали себя многие – от мала до велика. Про таких, как она, говорят: коммуникабельный человек.

Впрочем, и в жизни Аделаида имела раньше кучу знакомых (и не только на почве секса). Она была доброй, не жадной, не обидчивой, отзывчивой на чужие беды, всегда помогала, чем могла, в трудную минуту. К ней обращались, не церемонясь, зная, что если что-то от нее зависит, она в лепешку расшибется, а сделает. Конечно, зависело от нее не так уж много, но все же…

Вы скажете, дорогой читатель, что автор чересчур идеальный образ тут рисует. Но уверяю вас, в нашей жизни еще встречаются отзывчивые люди, и не так уж их и мало. Автор лично знает таких. Думаю, что и вы, читатель, сразу вспомните кого-то из ваших знакомых, кто отнесся к вам по-человечески, как и нужно относиться друг к другу, несмотря на обилие отрицательных эмоций в нашем обществе, проистекающих, как правило, от низкого уровня общей культуры.

А что вы хотите?! Когда-то русская интеллигенция считалась самой элитной в мире, потом наступили времена, когда слово «интеллигент» стало ругательным: «Ну ты, интеллигент, а еще в очках!» (Вариант: «А еще шляпу надел!»)

Планомерно истребили лучших людей – генофонд нации. Ну и с кем остались, господа хорошие? Посмотрите вокруг. Давно уж наступило «Царство Грядущего Хама», о котором когда-то предупреждали гении Серебряного Века, лучшие умы, глядя, как пьяная матросня и солдатня издевается над «буржуем в котелке и с тросточкой».

Об этом писано-переписано, зачем повторяться? Помочь ничем уже нельзя, увы!

Автор своей книгой призывает (слабым, еле слышным голосом) только к одному: давайте каждый начнем с себя – вглядимся, а какие мы по отношению к окружающему миру? Правильно ли мы живем, особенно в те часы, когда нас никто не видит и не контролирует? И постараемся, очень постараемся хотя бы не делать никому зла, если уж не получается делать добро…

Вот и все. Это же так просто!

Однако вернемся к Аделаиде. Она заметила, что с возрастом ей стало все труднее совершать какие-то поступки – тянуло в рутину, в ничегонеделание, в мягкую постельку полежать с детективчиком, чтобы ни о чем не думать… Требовалось все больше усилий, чтобы заставить себя сделать что-то даже элементарное, активность – и физическая, и умственная – стала резко стремиться к нулю, приходилось напрягать остатки воли, чтобы совершить крохотное действие, а стимулы при этом должны были быть очень велики, иначе себя было не уговорить.

Глядя на Манечку, Аделаида содрогалась – все, что угодно, только не такая вот старость. Манечка превратилась в настоящий «овощ»: она исправно, с большим аппетитом, ела, прекрасно спала, у нее отлично функционировали все органы (Манечка почти не обращалась к врачам и не принимала таблеток), она любила пообщаться, сообщая об одном и том же десятки раз в день вот уже несколько лет…