Гладиатор. Возвращение

Я не знаю, куда я иду и вдоль какой улицы, но он всё равно не отстаёт. Идёт рядом или чуть сзади, выхватывает меня из-под ног зазевавшихся прохожих, чтобы я на них не налетела, перепрыгивает через ямы в тротуаре, которые я обхожу, и молчит.

Конечно, никакой аборт я делать и не собираюсь. И пока ехала в поезде и пока тянула, сказать ему и когда, постоянно задавала себе этот вопрос: а поверит ли он мне? Но ведь он поверил! Что же теперь не так? Кошусь на его несчастное лицо. Страдаешь? Вот помучайся, сволочь импульсивная!

«Тебе нельзя волноваться», - передразниваю мысленно его слова. Вот ваще не волнуюсь. Второй день прямо как дохлый удав: спокойна, холодна и невозмутима. Достали!

Мой желудок неожиданно громко возмущается, словно поддерживая меня, почувствовав запах выпечки возле уличного кафе. Чёрт, мы же собирались есть. Да и дело уже ближе к ужину.

- Может, зайдём куда-нибудь? - Алекс легонько прижимает меня к себе, когда мы останавливаемся на светофоре.

- Какой ты дурак, Берг, - не выдерживаю я. - Она же тобой манипулирует.

- А ты - нет? - усмехается он, открывая дверь кафе, даже не посмотрев на вывеску. - Ты женила меня на себе, взяв на «слабо».

- Но это же я, - улыбаюсь, почему-то не силах на него больше сердиться. - Мне всё можно. Подозреваю, это у тебя от излишней самоуверенности.

- Нет, родная, это просто дурацкое правило. Его вложили в меня в далёком детстве: девочек бить нельзя. И с тех пор я совершенно беззащитен перед женским полом, - улыбается он, предлагая мне выбрать столик.

- Ой, это суши-бар, - удивляюсь я, глядя в меню. - Ты ешь японскую кухню?

- С тобой поведёшься, чего только делать не научишься. Заказывай! Если ты это ешь, то, видимо, и я тоже.

- Алекс, - вздыхаю я, когда официантка уходит. - Я пила гормональные таблетки, чтобы не забеременеть. Из-за них сдвинулась овуляция, и зачатие произошло уже после того, как я сдавала эти анализы, - он пытается меня прервать, но я поднимаю руку, чтобы договорить. - И, если бы я хоть на секунду усомнилась, что он твой, ты бы меня никогда не увидел. И не смей во мне сомневаться, слышишь? Никогда не смей.

Он целует мои руки и кладёт их на затылок, на преклонённую голову.

- Прости меня. Клянусь, больше никогда не буду!

Хватаю его за ёжик волос и треплю со всей силы, пока он молчит и терпит.

- Смотри у меня, - грожу ему пальцем, заканчивая наказание.

- Скажи, а зачем ты сама взяла у Полины телефон? - поправляет он бамбуковую салфетку, перекладывает палочки.

- Ну-у-у, он такой дорогой, двухсимочный, новый, твой, - перечисляю задумчиво достоинства аппарата. Но Алекс, конечно, не верит ни одному моему слову. Ждёт признания. Ладно. Правду, значит, правду. - Хочу сделать вид, что я, как наивная деревенская дурочка, попалась в её ловушку. Хочу знать, зачем она мне его всучила.

- Там должны быть её почти обнажённые фотографии, - он смущённо потирает бровь. Но я их видела ещё вчера.

- Правда? - преувеличенно удивляюсь я, а потом кладу перед ним телефон. - А ещё она только что прислала сообщение на твой номер.

«А мне понравилось. Может, как-нибудь повторим, Саша?»

28. Алекс

Ну, что ж! Я и не ждал, что отделаюсь от Полины так просто: одним словом - «нет». Не ждал, что она удалит фотографии с телефона, прежде чем вручит его Вике.

Эта чёртова Полина умна, проницательна, хладнокровна, с хваткой и отличной интуицией, но... я её не боюсь. Потому что она такая же, как я, только в юбке.

И я прекрасно осознаю её чисто женское коварство, вижу куда целится, подозреваю какие предпримет шаги. Хорошо понимаю, что она, не глядя, попадает во все мои слабые места, но внутреннего ощущения угрозы нет. Скорее наоборот: вижу, как выпускает коготки, как обнажает мои слабости, заставляет быть осторожнее, не доверять никому, не расслабляться.

А ещё разжигает азарт. И я чувствую в ней сильного противника. Равного. Но это не противостояние, не конфликт, не война. Это скорее игра. Борьба характеров. Схватка двух резвящихся хищников. Соперничество честолюбий. Поединок упрямства.

Может, я обидел её когда-то ненароком? Тем, что не заметил, прошёл мимо, недооценил? Есть что-то глубоко личное в её выпадах и исключительно женское. Просто так она, конечно, не признается. Но в любом случае я узнаю правду. Про неё и про Максима.

Но того, что обидел жену, себе я точно не прощу. Никакая Полина мне, конечно, не виновата, всё проклятый характер, ревность, вспыльчивость. Жалкие оправдания. Нет мне прощения.

Но моя девочка простила.

- Странно, что на этих фотках не ты, - смеётся она, рассматривая снимки. И я снова прикрываю руками макушку, которую она мне уже чуть не выщипала. - И что вообще за халтура? Могла бы и потрудиться, приляпать в фотошопе твоё лицо. Себе сиськи побольше. И желательно голые. А так что? Ну, она в белье. Ну, чувак какой-то рядом накачанный. Не впечатляет.

Я выглядываю из-за рук, когда она замолкает, а она оказывается рассматривает фотку.