Гладиатор. Возвращение

- А вот это уже твоя задача: её убедить, - обнимает он меня за плечи и мягко подталкивает к выходу. - Но раз уж мы всё равно туда едем, вот по пути убедим и Ленку, а сейчас - буду тебя снова кормить, - он зажимает мне рот рукой. - Все вопросы потом. Потом!

Как-то обидно, что он так нагло применил грубую мужскую силу. Не дал даже попрощаться. Да и сам ушёл хоть и молча, но не по-английски, как джентльмен, а вынес меня на руках, как неандерталец добычу. Поэтому всю дорогу я молчу. А Берг усиленно делает вид, что этого не замечает. Словно о чём-то сосредоточенно думает, но на самом деле просто держит лицо. Узурпатор хренов! Не удивлюсь, что всю эту аферу с акциями он и задумал только для того, чтобы я ничего не делала. Раньше же его эти акции совсем не напрягали. А теперь: нечего не знаю, без акций нельзя.

- Ты меня кормить по часам будешь? Тебе  самому что разогреть? - кричу ему, пока грохочу кастрюлями на кухне.

Признаться, я думала, что мы опять заедем в кафе, но то, что мы приехали сразу домой, даже лучше. Только выходит, это я его кормлю. А он на мои вопросы так и не отвечает.

- Алекс? - заглядываю в комнату, но он неожиданно останавливает меня рукой, не позволяя приблизиться.

Открытый ящик стола, где лежат мои документы. И сами документы, разбросанные по полу: копия контракта, памятки, которые мне прислали с агентства, черновики заявления на визу - чего там только нет.

Но у него в руках - медицинская карта. Он листает её, сидя на полу, потом откладывает. Упирается спиной в диван, кладёт на голову руки, закрывая глаза, и так тяжело вздыхает, что мне не на шутку становится страшно.

Я искренне не понимаю, что он там увидел. Но он и не ждёт вопросов.

- Скажи мне, только честно, как? Как ты уезжала не беременная, а вернулась с моим ребёнком?

27. Виктория

Я ожидала всё, что угодно, но только не его сомнений. Нет, не сейчас, когда всё так хорошо. Когда мы вместе ходили к врачу, вместе делали УЗИ. И я видела, как блестели его глаза, когда нам дали первое фото нашего ребёнка.

- Срок считается от последних месячных, - сажусь я перед ним на колени, осторожно. Не понимая, что случилось. Он не зол. Он настолько расстроен, разочарован, убит, что не может даже смотреть на меня.

- Двенадцать недель, чёрт побери, - швыряет он в меня бумагу. - Ты думаешь, я не умею считать? Это документы середины февраля. Какое там? Двадцатое? И ты не беременна. А последние месячные ты назвала врачу в январе. Да что там, я лично их прекрасно помню.

- Ах вот как? - вскипает во мне обида. И гнев. Встаю и тоже пинаю эту злосчастную медицинскую справку. - Даже не буду спрашивать, кто вложил в твою голову эту мысль. Значит, меня ты просишь тебе беспрекословно верить, а от меня требуешь доказательств?

Выбегаю в прихожую, хватаю его туфли, возвращаюсь и бросаю их прямо в него.

- Обувайся!

- Ты охренела, что ли? - потирает он ушибленную руку.

- Я сказала, обувайся! Поедем обратно в консультацию, пусть тебе любой врач, которого ты выберешь сам, популярно объяснит, почему такой срок. Да и откуда вообще беременность, мы ведь ни разу... Ах, нет, это не прокатит! Мы ведь весь февраль трахались, как кролики. Вариант, что незащищённого секса не было, никак не подходит, - поднимаю башмак и швыряю в него ещё раз. Чтобы ему было больно так же, как сейчас мне. Но он даже не уклоняется. - Обувайся, твою мать! И я буду ждать тебя на улице хоть до родов, если ты не выйдешь.

Хлопаю входной дверью. И когда он спускается, такой весь уверенный в себе, вальяжно покручивая в руках ключи, только ещё больше завожусь. И вдруг понимаю, что не хочу с ним ехать. Никуда не хочу. И вместо того, чтобы сесть в машину, бегом пускаюсь наутёк.

- Вика! - сквозь топот собственных ног слышу, как он мне кричит.

Понимаю, что он, наверное, бежит следом. Но куда ему. Это я бегаю каждое утро в парке. Хоть сегодня доктор и сказала, что лучше бы пешие прогулки, а не бег. Плевать! Уже плевать. Раз он мне не верит, раз ему не нужен этот ребёнок...

- Вика! - хватает он меня за руку и разворачивает так круто, что я врезаюсь в него со всей силы. И он держит меня, прижимая к себе, хоть сам едва справляется с дыханием. - И куда ты?

- Сделаю аборт. Раз тебе не нужен этот ребёнок, - отталкиваюсь от него руками, но мне, конечно, не справиться с этой горой. - Раз ты сомневаешься, я безотцовщину не буду плодить. И никаких тестов на отцовство делать тоже не буду. Не веришь - иди, заделай ребёночка Полине. Один у вас уже есть. Почему бы не родить второго.

- Вика, прекрати, - прижимает он меня опять. - Да, я вспылил. Прости. Сказал глупость. Засомневался. Не знаю, что на меня нашло. Вика!

Он ослабляет хватку, и я всё же вырываюсь.

- А знаешь, короткая же у тебя память, - отхожу подальше. - Однажды ты попросил: просто скажи, что он мой, и я тебе поверю. Так вот, Алекс, он твой. Но мне больше не нужно, чтобы ты мне верил.