Гладиатор

— Я — Хейзелсмоук, — представляется охотник, протягивая мне свою пятерню в кожаной перчатке с обрезанными пальцами. — Лучший охотник во всех тринадцати королевствах.

Смотрю на него некоторое время. Желтозубая улыбка (пары зубов, кстати, и вовсе не хватает) доверия не особо вызывает, да и вообще парень напоминает сумасшедшего, но руку ему я все-таки пожимаю.

— Я научу тебя сдерживать зверя, — обещает он и тут же бьет мне в живот.

Я ощущаю резкую боль. Падаю, хватаясь за то место, куда он ударил. Чувствую тепло.

Идет кровь. В руке охотника — окровавленный кинжал.

— Что происходит, твою мать?!

Охотник улыбается. Медленно идет ко мне. Я пячусь назад. Мне страшно — оружия нет, а рукопашку я не качал. Клянусь, что, если выберусь отсюда живым, обязательно вкачаю.

И пока мозг лихорадочно пытается придумать, как сбежать от психа с арбалетом, этот самый псих опускается на одно колено и вынимает из глаза волка болт.

«Выпусти меня», — слышу голос Тени и смотрю под ноги.

Решаю, что это самый логичный вариант, и тяну ему руку. Черная пятерня тут же появляется из земли, и я вот-вот ее схвачу…

— Стой! — и я останавливаюсь.

Охотник с интересом смотрит на черную руку, указывая на нее окровавленным кончиком болта.

— Это он сказал тебе призвать его? Или ты сам?

Я аж рот раскрываю от удивления.

— Он… — неуверенно отвечаю.

«Не говори с ним! Давай руку! Он пудрит тебе мозги!!!»

Смотрю на черную руку, снова на охотника.

— Доминирование, — произносит Хейзел. — Вот, что самое главное в ваших отношениях. Зверь, что внутри этой херни, — он показывает на Тень болтом, — пытается доминировать. И каждый раз, когда ты его слушаешь, чаша весов смещается на его сторону. И это один шаг по направлению к тому, чтобы быть зверем. Сильным, но зверем. А каждый раз, когда доминируешь ты… когда именно ты указываешь, когда ему приходить, когда уходить и что делать… когда именно ты, — теперь кончик болта смотрит на меня, — в вашем дуэте главный… тогда ты остаешься человеком.

Я сглатываю и оттягиваю руку. Черная кисть превращается в обычную тень, падающую на землю по всем законам физики.

— Естественно, сильным ты таким не будешь, как во время… бешенства, так скажем. Потому что не становишься зверем, — он пожимает плечами, вытягивается, начиная протирать кончик болта тряпочкой, — а лишь используешь его силу. Пользуешься им, как своей собственностью. Как я — этим арбалетом.

Он засовывает болт в сумку.

— Он — мой инструмент. А зверь — твой инструмент. Но, как я понял, — и охотник начинает смеяться, — у твоего Зверя… совсем иное мнение.

— В смысле?

«Не слушай его».

— Это он думает, что использует тебя. И чем чаще ты теряешь контроль, тем сильнее он будет становиться. И тем меньше, — он смотрит на мою тень, — будет оставаться в тебе от человека.

Я молчу.

Смотрю то на тень, то на него.

— Откуда тебе знать? — я встаю и смотрю ему в глаза. — Тоже ведьма, которую ты пялил, рассказала?

В его глазах появляется жуткий блеск.

— Никогда не смотри волку в глаза, — говорит он какую-то странную фразу вместо того, чтобы ответить, а затем бросает свой арбалет на землю, — ибо волк воспринимает такой взгляд за агрессию. За попытку доминировать.

Я сглатываю.

Я не…

— Встретившись с волком, не смотри на него и не двигайся, — он снимает с головы свою шляпу, и та тоже падает рядом с арбалетом и болтами, — а лучше… претворись мертвым.

Заносит руки за спину, и надевает капюшон — волчью шерсть, стянутую с волчьей головы.

— …и не дыши.

И тут он падает на землю, и голова волка оживает. На меня смотрят уже не глаза охотника… не глаза человека — но глаза зверя, глаза настоящего волка.

Я тут же опускаю глаза и не двигаюсь.

Слышу звериное дыхание. И вижу, как возле меня идет зверь — не охотник на корячках, а именно волк. Самый настоящий волк.

— Ты… оборотень, — шепчу я и чувствую, как трясутся руки.

И слышу тихий рык, поднимаю глаза и встречаюсь со зверем взглядом. Это его явно злит, ибо он скалится и рычит. Я посмотрел ему в глаза!!!

И этот колоссальных размеров волк прыгает на меня.

Глава 22. Последствия крови

Как-то слышал (неоднократно, между прочим), что перед смертью у человека пролетает вся жизнь перед глазами. Возможно, нужно именно умирать для этого… но тогда откуда это известно тем, кто был при смерти, но не умер?

Не знаю…

…но в тот момент, когда на меня летел громадный волк с разинутой пастью, полной острых клыков, у меня перед глазами ничего не пролетело. Обоссался — да, но ничего не вспомнил. Совсем ничего. Никаких воспоминаний… никаких картинок… никаких сожалений — лишь страх.

Вместо того, чтобы попытаться увернуться или что-то еще, я просто жмурюсь и прикрываю лицо руками — чертов инстинкт пытается защитить глаза как ведущий анализатор. И спустя мгновение я понимаю, что волк летел не на меня, а надо мной.

Резко оборачиваюсь.

Волк стоит над лежащей ассасинкой, прижимая ее к земле передними лапами. В ее глазах страх. Она вынимает кинжал и бьет волку в бок между ребер, целясь в сердце, но лезвие ножа сгибается, будто встретилось с металлической пластиной, а не мясистыми ребрами.