Гладиатор

Прошло несколько минут, прежде чем страсти немного улеглись, но худшее было еще впереди. Ферорас продолжил свою речь:

– Это, дети мои, я делаю для вашего же блага. Деньги будут все дорожать, а потому и мне придется повысить ставки. Тем, кому прежде насчитывалась десятая часть, придется в будущем платить пятнадцать процентов годовых…

– Смерть кровопийце Ферорасу! – вскричали теперь должники. – Пусть удавится он своими деньгами!

В Ферораса швыряли фруктами, куриными ножками и кусками рыбы, а он лишь, широко улыбаясь, повторял:

– Но, дети мои!..

Трое мужчин за одним из дальних столов поближе сдвинули головы. В отличие от других, изливавших свой гнев в громких криках, они разговаривали тихо, поглядывая по сторонам. Эвмольп, рослый мужчина с темными кудрями и густыми мохнатыми бровями, одним глотком осушил кубок, со стуком поставил его на мраморный столик и презрительно прошипел:

– Деревья в своем саду он поливает вином, собаки его жрут из серебряных мисок, а Мариамна, жена его, лишь единожды надевает каждое из своих платьев. А кто оплачивает все это? Мы, друзья, только мы!

– Его образ жизни – истинное святотатство, – согласился Теренций Понтик, седовласый худощавый мужчина, знавший, несомненно, лучшие времена. – Разве не святотатство – повышать на целую половину процентные ставки? Да покарает его Меркурий!

– Долго придется ждать, пока Меркурий услышит тебя! – проговорил Педаний, третий из мужчин, возлежавших за этим столиком. Он был известным торговцем, поставлявшим римлянкам лучшие из тех, что были в мире, ткани. Однако все его торговое дело было создано на деньги, взятые в долг у Ферораса, так что теперь, хотя об этом никто не знал, практически принадлежало ростовщику. – Не знаю, как я буду выплачивать такие высокие проценты, я уж не говорю о возвращении самого долга, – пожаловался он. – Если я повышу на треть цену финикийских тканей, оборот сразу же снизится больше чем на половину. Мне только в Тибр остается броситься.

– На седьмом десятке лет, – угрюмо проговорил Теренций Понтик, – я пришел к выводу, что превратить сто сестерциев в двести можно лишь ценой немалого труда, но сто тысяч почти неизбежно превращаются в двести тысяч. Увы, сто тысяч я могу насчитать только долгов, и цифра эта с каждым днем становится все больше. Я тоже не вижу никакого выхода. Последние годы мои виноградники давали плохие урожаи, земли давно уже заложены…

Старик умолк, увидев приближающегося к ним Ферораса.

– О чем толкуете? – с наигранным дружелюбием спросил ростовщик. – Не иначе как браните меня?

– Господин! – с мольбой в голосе проговорил Теренций Понтик. – Я не смогу выплатить проценты по своему долгу. Отложи их взыскание до следующего урожая, иначе мне придется влезать в новые долги.

Педаний в свою очередь схватил Ферораса за руку.

– Со мной то же самое. Я хотел бы иметь возможность платить тебе даже более высокие проценты, но выплачивать хотя бы десятую часть долга выше моих сил. Если я повышу цены, многие клиенты перестанут иметь со мной дело. Конкуренты только и ждут этого. Ты разоришь меня…

Ферорас ткнул пальцем в тунику торговца.

– Если ты можешь носить туники из дорогих финикийских тканей, дела у тебя, надо понимать, идут не так уж плохо…

– Богами клянусь, – возмутился Педаний, – что же, одеваться мне, словно рабу, в грубую дерюгу? Хорошенькой это стало бы рекламой для моей торговли!

– Если хочешь знать мое мнение, то именно так тебе и следовало бы поступить. Те, у кого плохо идут дела, должны ограничивать свои расходы. Это относится и к торговцам. Я желаю всем вам только добра. Я вовсе не хочу, чтобы долги сожрали вас. Многие из вас и без того стремятся только выплачивать проценты. Они надеются, что смерть освободит их от долга, оставив ни с чем кредиторов.

– Прояви великодушие, – взмолился Теренций, – ведь состояние твое так велико, что наши долги – лишь капля в море твоего богатства.

– Довольно болтовни! – перебил старика Ферорас. – Если я сделаю для тебя исключение, придет Педаний и спросит, почему оно сделано для тебя, а не для него. Каждый расскажет об этом другим, у каждого найдутся свои основания. Нет, никаких исключений не будет. С каждого, кто не заплатит вовремя, я шкуру спущу. С тебя, Теренций, и с тебя, Педаний, и с тебя тоже, Эвмольп!

С этими словами ростовщик повернулся и отошел от них.

Эвмольп сжал кулаки.

– Повстречайся он мне ночью где-нибудь на Форуме, недолго бы ему осталось жить.

– Ночью на Форуме Ферораса ты не встретишь, – махнул рукой Теренций, – а если и встретишь, то только в сопровождении целой своры рабов и телохранителей. В этом-то между вами и разница. Ферорас знает, что у него немало врагов, готовых помочь ему расстаться с жизнью.

– Ферорас намерен разорить всех нас, – продолжил через мгновенье Теренций. Пот стекал у него по лбу, и он вытер его рукой. – Моей жизни приходит конец. На старости лет лишиться всего, что у меня есть, – такого позора я не смогу выдержать. Прежде я покончу с Ферорасом.