Гитлер. Неотвратимость судьбы

Так поносить свой народ мог только либо мало что понимавший в политике человек, либо генерал, которого и по сей день боготворила вся нация. Людендорф принадлежал к обеим этим категориям, Гитлер с трудом сдерживался, слушая напыщенную речь генерала, а многие его соратники в знак протеста покинули сборище. Однако Людендорфа такой демарш не смутил, ему было плевать на нацистов и, словно издеваясь над Гитлером, он заставил его встать рядом с ним.

На этом неприятности не кончились. На следующий день был возрожден «Союз борьбы», в который вошли СА, «Имперский флаг» капитана Гейса и союз «Оберланд» доктора Вебера, начальником которого стал генерал Людендорф, который, по всей видимости, уже тогда видел себя в роли будущего диктатора.

Гитлер воспринял подобное желание как должное, и было бы смешно оспаривать подобное право у известного на весь мир генерала. Но то, что произошло дальше, заставило Гитлера, очень надеявшегося стать политическим руководителем союза, в очередной раз стиснуть зубы. Даже не посоветовавшись с ним, Людендорф обнародовал собственную политическую программу, которая отвергала Веймарскую конституцию, клеймила «жалкое преклонение перед большинством», марксизм, еврейство и пацифизм. В конечном счете генерал выступал за союзное государство в духе Бисмарка, частную собственность и смертную казнь за измену родине. Что же касается политического руководства в «Союзе борьбы», то генерал возложил его на Шойбнер-Рихтера.

Гитлер был в отчаянии. Да, он стоял на параде рядом с Людендорфом на виду у тысяч людей и принимал решение о создании нового союза, но был лишен даже намека на ту реальную власть, без которой все его начинания были мертвы. При всей своей в общем-то пока еще дешевой популярности он напоминал диковинную певчую птицу, которую хозяева всякий раз заводили только тогда, когда желали послушать. Он хотел управлять всем оркестром, а ему каждый раз вручали начинавший надоедать барабан; он хотел быть не только глашатаем, но и главарем, а полем его деятельности по-прежнему оставались улицы и пивные.

* * *

И все-таки Гитлер сумел зацепиться за власть с помощью «предателя» Рема. Мечтавший превратить и эту новую организацию в армейский корпус Рем прекрасно понимал, что она должна находиться в полной боевой готовности на случай политического выступления. Лучшей кандидатуры на роль политического вождя этой организации, а заодно и «своего человека», чем Гитлер, у него не было.

Рем намеревался захватить государственную власть с помощью государственного переворота, но при этом считал, что «национальная революция не должна предшествовать взятию политической власти». Делая в своей игре ставку на Гитлера, Рем куда больше заботился о себе. Он решил уйти из рейхсвера и полностью посвятить себя подготовке того самого «акта, который решит дело свободы». Словно извиняясь за свое поведение 1 мая, он писал в докладной записке на имя фон Лоссова: «Я не желаю быть изменником по отношению к людям, которые мне доверяли. Их борьбу за свои права я должен сделать своей и должен повести эту борьбу за них, если не хочу изменить самому себе». Фон Лоссов все понял и едва ли не на следующий день обязал каждого боевика подписать обязательство, в котором черным по белому было написано: «За то, что рейхсвер берет на себя обязательство обучать меня военном уделу, я обязуюсь… без вызова не принимать участия ни в каких враждебных или насильственных действиях против рейхсвера или баварской полиции».

25 сентября 1923 года состоялось совещание лидеров «Союза борьбы». Гитлер говорил на нем настолько проникновенно, что многие из присутствующих во главе с самим Ремом прослезились. Затем… сделали следующее заявление:

— Ввиду серьезности политического положения мы считаем крайне необходимым единое политическое руководство. В полном согласии относительно наших целей и средств мы, лидеры боевых союзов, сохранив полностью их внутреннюю самостоятельность, передаем политическое руководство г-ну Адольфу Гитлеру.

Довольный Гитлер решил навести мосты с принцем Рупрехтом, который пользовался большим авторитетом у баварского офицерства, и таким образом заполучить сильного союзника. Будучи политическим руководителем мощной вооруженной силы, он теперь имел на это право. В Первую мировую войну кронпринц был начальником 6-й Германской армии. После падения династии он остался в Баварии и мечтал о своем восшествии на престол. Он вел переговоры с французскими агентами об отделении Баварии от Германии и возможном образовании самостоятельного союза с включением в него Рейнской области, Ганновера, Шлезвинг-Голштинии и Верхней Силезии.