Гитлер. Неотвратимость судьбы

В связи с этим весьма кстати вспомнить одну интересную историю, которая произошла приблизительно в то же время в Москве, где иностранный журналист спросил Ленина, что он думает о социализме и что это на самом деле такое. И тот самый Ленин, который всего три года назад обещал всем социалистический рай и золотые унитазы, недовольно поморщился.

— Я не знаю, что ответить на ваш вопрос, — произнес он после небольшой паузы. — Да и не время сейчас говорить о социализме…

Гитлер никогда не питал иллюзий в отношении классического социализма и вкладывал в него совершенно иное понятие. Еще во время своего пребывания в Зальцбурге он хорошо запомнил то определение, какое дал социализму Юнг. «Социализм, — говорил он, — есть не что иное, как общее творчество, общая воля и национальный характер германцев, дух германского народа, который заключался во взглядах на труд как на нравственный долг!»

Гитлер был готов подписаться под каждым из этих слов, а потому и считал социалистами тех, «кто готов стоять за свой народ всеми фибрами своей души, кто не знает более высокого идеала, чем благо своего народа, кто, кроме того, понял наш великий гимн «Германия, Германия превыше всего» так, что для него нет на свете ничего выше Германии, страны и народа».

Никакого толкования социализма здесь нет и в помине, поскольку социализм — категория прежде всего экономическая. Вряд ли Гитлер разбирался в политической экономии, откровенно говоря, она была ему не нужна. Говорить с массами на языке науки — занятие в высшей степени бессмысленное, поскольку в большинстве своем они неграмотны. Да и не хотели они слышать ни о каком бестоварном производстве, массе прибыли и прочих экономических тонкостях. А вот призывы к защите и возрождению униженной победителями в Первой мировой войне Германии были понятны всем. Гитлеру не оставалось ничего другого, как только умело подыгрывать толпе.

«Национальный и социальный, — уверял он своих слушателей, а вместе с ними и уставшую от социал-демократии Германию, — два тождественных понятия. Быть социальным означает так построить государство и жизнь народа, чтобы каждый действовал в интересах народа и был настолько убежден в его готовности и безусловной правоте, чтобы быть в состоянии умереть за него».

Эти высказывания больше напоминали не программу партии, а некий кодекс самураев. Особенно впечатлял призыв «умереть» за народ, как когда-то самураи, не рассуждая, умирали за своих господ.

В начале 1923 года в приветствии национал-социалистическому партийному съезду Гитлер окончательно поставит точки над «и». «Марксизм, — заявит он, — выставил три возмутительные и нелепые теории: во-первых, он отрицает значение личности, во-вторых, он отрицает частную собственность как таковую, и, в-третьих, он означает ввиду этого уничтожение всей человеческой культуры и развал всякого хозяйства, стоящего на более высокой ступени, ибо предпосылкой последнего всегда является частная собственность».

Комментарии, как говорится в таких случаях, излишни, поскольку социалисты, приветствующие наличие частной собственности, выглядят приблизительно так же, как врачи, проповедующие распространение чумы. Единственно, где Гитлер хоть как-то защищал социалистические принципы, так это в вопросе о земле. Потому и говорил Эссер со страниц своей газеты, что нужно «в первую очередь отдать землю во владение действительной нации, то есть всех честно работающих немцев, собственно, не отдать, а вернуть».

«Для государства, — вторил ему со страниц книги «Сущность, принципы и цели национал-социализма» первый теоретик партии Розенберг, — может возникнуть необходимость отчуждения земельных участков для общеполезных целей. Необходимо издание закона, что такие участки в случае надобности могут отчуждаться также безвозмездно…»

По своей сути это заявление было сродни тем, какие делали «аграрные большевики» в России. Но все это было в высшей степени несерьезно по той простой причине, что никакой политики в отношении крестьянства ни у Гитлера, ни у его партии тогда не было. Что же касается пресловутых 25 пунктов, то в конце концов Гитлер выбросит из них и провозглашенную в параграфе 17 частичку социализма.

Было ли обращение в национал-социализм обращением в новую веру? Без сомнения. Точно так же, как это было с социализмом в России, где Христа заменил Ленин, а его произведения считались чем-то вроде Священного Писания. «Разорвем в клочья Ветхий Завет, — призывал Эккарт со страниц своей газеты, — библию похоти и дьявола!» «Перевод Библии Лютером, — вторил ему Гитлер, — быть может, принес пользу немецкому языку, но нанес страшный вред силе мышления немцев. Боже правый, какой ореол окружает теперь эту библию сатаны! Поэзия Лютера сияет так ослепительно, что даже кровосмешение дочерей Лота получает религиозный отблеск».