Гитлер. Неотвратимость судьбы

Ловивший каждое слово своего могучего покровителя начальник Политуправления Красной Армии армейский комиссар I ранга Л.З. Мехлис пошел дальше и на одном из совещаний высокопоставленных военных заявил: «Наша война с капиталистическим миром будет войной справедливой, прогрессивной, Красная Армия будет действовать активно, добиваясь разгрома врага… и перенесения боевых действий на его территорию. Речь идет об активом действии и победе пролетариата и трудящихся капиталистических стран, об активном действии, когда инициатором справедливой войны выступит наше государство, Рабоче-Крестьянская Красная Армия».

Мехлису вторил и командовавший тогда Ленинградским военным округом командарм II ранга К.А. Мерецков. «Наша армия готовится к нападению, — со свойственным военным отсутствием какой бы то ни было дипломатии заявил он, — и это нападение нам нужно для обороны. Это совершенно правильно… Мы должны обеспечить нашу страну не обороной, а наступлением…»

Подобные идеи все более овладевали умами политиков и военачальников, и выступавший в конце июня на совещании советских писателей главный редактор «Красной звезды» Е.А. Болтин говорил о наступательной тактике Красной Армии как о решенном деле. «Доктрина Красной Армии, — заявил он, — это наступательная доктрина, исходящая из известной ворошиловской формулировки «бить врага на его территории». Это положение остается в силе сегодня. Мы должны быть готовы, если понадобится, первыми нанести удар, не только отвечать на удар ударом».

Весьма интересно и то, что на том же совещании упомянутый Болтин призывал не говорить о Германии как о будущем противнике, так как подобные разговоры были вредны прежде всего с политической точки зрения.

Даже накануне войны Сталин думал не об обороне, а о нападении. Потому и полетела 14 мая 1941 года в войска директива Главного Военного Совета «О политических занятиях с красноармейцами и младшими командирами Красной Армии на летний период 1941 года». В ней безо всяких обиняков говорилось о том, что практически «всякая война, которую будет вести Советский Союз, будет войной справедливой». Ну а раз так, то «весь личный состав Красной Армии должен проникнуться сознанием того, что возросшая политическая, экономическая и военная мощь Советского Союза позволяет нам осуществлять наступательную внешнюю политику, решительно ликвидируя очаги войны у своих границ, расширяя свою территорию».

Не случайно именно в это время большим тиражом была переиздана отдельной брошюрой статья М.В. Фрунзе «Единая военная доктрина и Красная Армия», в которой предельно ясно излагались задачи советских войск именно в духе наступательных действий. «Совместное параллельное существование нашего пролетарского советского государства с государствами буржуазно-капиталистического мира, — писал Фрунзе, — длительное время невозможно. Это противоречие может быть разрешено и изжито только силой оружия в кровавой схватке классовых врагов. Иного выхода нет и быть не может».

В прочитанном чуть позже докладе «Современное международное положение и внешняя политика СССР» его авторы выражались еще откровеннее (с высшего, надо полагать, соизволения). «Не исключена возможность, — писали они, — что СССР будет вынужден, в силу сложившейся обстановки, взять на себя инициативу наступательных военных действий и перейти в наступление против империалистических держав, защищая дело победившего социализма, выполняя величайшую миссию, которая возложена историей на первое в мире социалистическое государство рабочих и крестьян по уничтожению постоянно угрожающего нам капиталистического окружения». Чуть ли не на следующий день это подтвердил и сам Жданов, который в выступлении перед работниками кинематографа заявил: «Если обстоятельства позволят нам, то мы и дальше будет расширять фронт социализма».

Жданову вторил Калинин на партийно-комсомольском собрании аппарата Верховного Совета, где он прямо заявил: «Если вы марксисты, если вы изучаете историю нашей партии, то вы должны понимать, что это основная мысль марксистского учения — при огромных конфликтах внутри человечества извлекать максимальную пользу для коммунизма». Что же касается войны, то и здесь всесоюзный староста был точен. «Война — такой момент, — сказал как отрубил он, — когда можно расширять коммунизм!» И если с русским языком у Калинина дело обстояло далеко не лучшим образом (чего стоят одни «огромные конфликты» и «внутри человечества»), то с политической направленностью с точки зрения большевизма у Михаила Ивановича все было в полном порядке.

«Ленинизм, — продолжал развивать мысли Калинина секретарь ЦК ВКП(б) А.С. Щербаков, — учит, что страна социализма, используя благоприятную обстановку, должна и обязана будет взять на себя инициативу наступательных военных действий против капиталистического окружения с целью расширения фронта социализма».