Гитлер. Неотвратимость судьбы

Утром 3 сентября 1939 года в 9 часов посол Англии Гендерсон привез ультиматум. Риббентроп заявил, что Гитлер никого не принимает, и послал за ультиматумом переводчика фюрера Шмидта. «Если Германия к 11.00 часам, — говорилось в нем, — не даст своего заверения о прекращении военных действий и немедленном отводе своих войск из Польши, Англия будет считать себя в состоянии войны с Германией».

Когда переводчик перевел ультиматум, в канцелярии установилась зловещая тишина. Сбылись самые мрачные предположения Гитлера, и вот как описывает его реакцию на английский ультиматум Шмидт:

«Я встал на некотором расстоянии от Гитлера и начал медленно переводить ультиматум британского правительства. Когда я кончил, воцарилось мертвая тишина… Гитлер окаменел, взгляд его был устремлен прямо перед собой… Он сидел совершенно молча, не шевелясь. Только спустя некоторое время — оно показалось мне вечностью — Гитлер обратился к Риббентропу, который замер у окна. «Что же теперь будет?» — спросил он, дико вращая глазами, как бы показывая, что его министр иностранных дел ввел его, фюрера, в заблуждение относительно возможной реакции англичан».

Риббентроп ответил, что теперь, видимо, последует ультиматум от французов. Геринг печально усмехнулся:

— Да смилуются небеса над нами, если мы проиграем эту войну…

Судя по всему, только сейчас до всех этих людей, включая самого Гитлера, наконец дошло, что они сделали. Одно дело — кричать о прогнившем Западе и восхвалять вермахт и германскую нацию, и совсем другое — воевать с этим Западом. Особенно если учесть, что всего через два часа Гитлер получил аналогичный ультиматум и от французского правительства.

Что же касается Советского Союза, то еще 31 августа он ратифицировал пакт о ненападении с Германией, а когда на следующий день германские войска перешли германо-польскую границу и началась Вторая мировая война, ТАСС и не подумал сообщить об этом советским гражданам. Да и как не умолчать, если уже через неделю Молотов (читай — Сталин) поздравил Риббентропа (читай — Гитлера) со взятием Варшавы.

* * *

Как и следовало ожидать, Гитлер и не подумал давать никаких заверений и уж тем более отводить войска из Польши, и после полудня Германия находилась в состоянии войны с Англией и Францией.

«Во второй половине этого судьбоносного дня, — вспоминал Шмидт, — когда идти на попятную стало уже невозможно, Гитлер, вышагивая вместе со мной взад-вперед по Зимнему саду, дал себе волю и с озлоблением бросал слова насчет «близорукого поведения» британского правительства». А затем принялся диктовать пространные ответы британскому и французскому правительствам и воззвание «К немецкому народу!», в которых отказался принимать изложенные в ультиматумах требования и во всем обвинил… англичан. И он добился своего с помощью печально известной статьи 125 Версальского договора, согласно которой вся вина за развязывание Первой мировой войны ложилась на Германию. Именно эта статья отравляла атмосферу всей послевоенной жизни и осложняла отношения со странами-победительницами. И, конечно, немцы не могли и не желали понять того, как вина за развязывание такой страшной войны может лежать только на одном народе.

То же происходило и теперь. Далеко не все немцы, и не только рядовые, верили в политику Гитлера, во внутригерманской дискуссии о начале новой войны на первом месте стояли отнюдь не авантюрные планы самого Гитлера, а муссировался вопрос о роли английской политики balance of power — равновесия сил — как о ее причине. За ним следовало «неразумное» и «чванливое» поведение поляков, и только после этого говорилось о том, что такой искусный политик, каким в глазах нации являлся фюрер, мог бы избежать войны даже при всех этих неблагоприятных факторах. И кто знает, что было бы дальше, если бы не оглушительные успехи вермахта в Польше, которую тот раздавил в считанные дни и таким образом заткнул рот всем, кто упрекал Гитлера в развязывании войны.

Что же касается самого фюрера, то он пребывал в эти дни в эйфории. В Польше дела шли прекрасно, Франция и Англия пока только грозили, но в войну не вступали, а Сталин был связан с ним договором о ненападении. Гитлер смело смотрел в будущее…

ЧАСТЬ VI ЖИЗНЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Вечером 3 сентября Гитлер выехал из Берлина в Померанию на специальном поезде «Америка», состоявшем из пятнадцати вагонов. По сути это был самый настоящий передвижной штаб, и Гитлер имел возможность каждый день ездить на машине на фронт. Где бы он ни появлялся, его окружала целая толпа придворных, которые отталкивали друг друга, только бы попасть в фотообъектив рядом с фюрером.

Военные картины всколыхнули память Гитлера, и он постоянно пребывал в приподнятом настроении. Особенно теперь, когда действиями войск руководил он сам и своими глазами видел те грандиозные успехи, которые сопутствовали вермахту на протяжении первых дней войны. Ну и, конечно, особое удовольствие ему доставляло наблюдать за тем, как его солдаты возвращают Германии ее исконные территории.