Гитлер. Неотвратимость судьбы

Была и еще одна причина, по которой Гугенберг «снизошел» до Гитлера и пригласил его принять участие в совместном крестовом походе против социалистических жидов. Его партия переживала не лучшие времена, у него не было опоры в массах и таких ораторов, как Гитлер, Грегор Штрассер и Геббельс.

На переговоры с Гугенбергом Гитлер отправился без ведома даже самых близких людей. В партии хватало не переболевших социализмом, и он не хотел, чтобы раньше времени заговорили о том, что он пошел на сотрудничество с заклятым врагом профсоюзов и правительственных реформ. Выслушав Гугенберга, Гитлер не стал изображать великую радость и весьма сдержанно отреагировал на сделанное ему предложение бороться за новую Германию. Соглашаться сразу было несолидно, и он хотел набить себе цену.

— Ну так как, — нарушил затянувшееся молчание несколько озадаченный странным поведением своего обычно импульсивного собеседника Гугенберг, — вы согласны?

— Да, — кивнул Гитлер, — но только на некоторых условиях…

— Я слушаю вас!

— Полная независимость в ведении кампании и передача мне значительной доли выделенной на нее денег…

Ожидавший большего Гугенберг недоуменно пожал плечами: о чем, мол, речь.

— И еще одно, — продолжал ликовавший в душе Гитлер.

Гугенберг вопросительно поднял брови.

— Я хотел бы назначить своим представителем в объединенном финансовом комитете Грегора Штрассера…

Так Гитлер решил обезопасить себя, сделав своим представителем заклятого врага капиталистов, и теперь уже никто не мог обвинить его в сделке с толстосумами.

— Это тот, который социалист? — недобро усмехнулся Гугенберг.

— Пусть это вас не пугает, — небрежно махнул рукой Гитлер, — Штрассер еще и националист… Да и неплохо, если правительство будет критиковать такой известный социалист…

— Ну что же, — кивнул Гугенберг, — у меня нет возражений!

Договорившись с Гугенбергом, Гитлер вступил в яростную полемику с многими видными нацистами. Как он и предвидел, они не одобрили его сделку с отъявленным реакционером. Однако Гитлер сумел переломить общее настроение, заявив, что такой возможности у них может уже не быть никогда.

— Как вы не понимаете, — говорил он, — что значит для нас союз с таким мощным союзником, как Гугенберг! Тем более сейчас, когда вся Германия бурлит из-за плана Юнга! С его помощью мы взбудоражим всех честных немцев и заставим их еще больше ненавидеть эту чертову республику!

Гитлер все рассчитал правильно. План Юнга многие немцы восприняли как очередное унижение нации, и он мог стать для него своеобразным катализатором для раздувания ненависти, накопившейся у немцев из-за поражения в 1918 году, потери территорий и пресловутой статьи 231, возлагавшей всю ответственность за войну на Германию, на чем и основывалось требование репарационных платежей.

После договора с Гугенбергом Гитлер снова воспрянул духом. «Германская народная инициатива против плана Юнга и против легенды об ответственности Германии за войну» была, по сути, протестом магнатов германской промышленности против внешней политики Штрезермана. И оказавшийся на самом переднем крае этой борьбы Гитлер получил уникальную возможность сблизиться со многими сильными мира сего. Одним из них стал горячий поклонник фюрера Эмиль Кирдорф, в распоряжении которого имелись огромные денежные фонды, предназначенные для политических целей.

Гитлер всегда издевался над своими политическими партиями за их неспособность привлечь на свою сторону массы, и теперь с великим знанием дела показывал им, как это делается, причем в таких масштабах, какие не снились и ему самому. Благо денег хватало на все.

Все его речи, а говорил он много, как и речи других нацистских лидеров, мгновенно публиковались на страницах гугенберговских изданий и постоянно находились в центре внимания. Гугенберг постарался на славу, и за считанные недели Гитлер стал для миллионов немцев, до этого ничего не слыхавших о нем, близкой и, что самое главное, понятной фигурой. Благодаря Гугенбергу Гитлер не только сблизился с другими правыми националистическими группировками, но и познакомился со многими промышленниками, которые стояли за националистами.

С помощью вошедшего во вкус Штрассера Гитлер буквально черпал деньги из практически бездонных фондов Немецкой национальной партии на ведение пропагандистской националистической кампании. Не забывал он и самого себя. За 3 тысячи марок он приобрел «Дом Вахенфельд», а чтобы избежать огласки, записал в земельном кадастре собственницей «Берхофа», как он теперь стал называться, свою сестру Ангелу. Сам же, судя по его объяснениям в финансовом ведомстве, проводил там время только в качестве гостя.