Гитлер и Сталин перед схваткой

Все это, естественно, тревожит нас и затрудняет контакты. Мы говорим на разных языках. Ведь факт – возможно, и неудобный факт, – что Германия в настоящее время является великой и сильной страной, в которой энергия бьет ключом и которая полна решимости добиться того, что она считает своими законными чаяниями. А это означает, что будет трудно достигнуть прогресса, если мы не проявим готовности выступить с конкретными предложениями по одному вопросу, который непосредственно возникает между нами, а именно – по вопросу о колониях. Ведь он, несомненно, будет утверждать, что достиг со своими соседями таких договоренностей, которые касаются их и его больше, чем нас; что он будет твердо их придерживаться; а что касается Лиги Наций и т. п. – то он не собирается менять метода, который он считает «реалистичным» и эффективным, на тот, который в основном строится на иллюзиях.

Возможно или нет – а если и возможно, то желательно ли? – пытаться выработать линию практических предложений по колониям – это вопрос, порождающий множество других соображений. Но вряд ли существует какой-либо другой практический путь внесения коренных изменений в англо-германские отношения.

Путешественник, преодолевший бесчисленные трудности в диких местах, обнаруживает, по возвращении домой, что его семья не ведает о его злоключениях и погружена в местные дела и проблемы. Они встречаются дружелюбно, но он чувствует, что они живут в другом мире и говорят с ним совсем на другом языке.

Возможно, эта аналогия и небезупречна, но она иллюстрирует отношение Гитлера к встрече с представителем британского правительства.

Как представляется, дело сводится к тому, должны ли мы посчитать возможным или желательным рассмотреть проблемы колониального урегулирования в широком плане, имея в виду возможность использовать это как средство нажима для продолжения курса на реальное умиротворение в Европе: иными словами, вместо того, чтобы вести с ним торг в плане отказа его от колоний взамен на предоставление свободы действий в Европе, попытаться провести более трудный, но, вероятно, более благоразумный торг по колониальному урегулированию в обмен на хорошее поведение в Европе.

20 ноября

Мы вернулись в Берлин к завтраку, после чего я написал несколько писем и читал газеты. В 11.00 мы отправились на машине генерала Геринга к нему домой на обед. Его дом находился в лесу. Мы ехали по одному из новых «автобанов» – по шоссе в Штеттин – эта поездка полностью подтверждала все написанное Топом Волмером о подобных шоссе, но я был поражен небольшой загруженностью дороги транспортом. Геринг встретил меня на дороге. На нем были коричневые бриджи и сапоги в тон, зеленая кожаная куртка, поверх которой было надето короткое пальто с меховым воротником. Зеленая кожаная куртка была подпоясана зеленым кожаным ремнем, на котором был подвешен кинжал в красных кожаных ножнах, – в общем он представлял собою весьма живописное и привлекательное зрелище. Его наряд завершала зеленая шляпа с большой кисточкой из замши.

Он пригласил нас посмотреть выгородку, где он держит бизона и лося, к которым он проявляет большой интерес. Затем мы ехали по лесу в своего роде охотничьем фаэтоне, запряженном двумя гнедыми ганноверской породы. Нам много показали из того, что делается по лесонасаждению и уходу за лесом. Этими работами руководит сам Геринг. В конечном итоге мы подъехали к его дому – большому каменному дому, расположенному между двух озер в сосновом лесу. Дом покрыт толстой соломенной крышей, из которой выглядывают решетчатые слуховые окошки. Это дом с колоннами, построенный в форме буквы П. В разных точках на флагштоках развешаны флаги: свастика, охотничий флаг и специально в мою честь над дверью повешен флаг Великобритании. Что касается внутреннего устройства дома, то ничего подобного я никогда не видел. Огромная анфилада комнат, в которую вы попадаете через длинную галерею-вход, заполнена различными ценными предметами искусства: картинами, гобеленами, скульптурами, резными изображениями, которые, как я предполагал, он собрал из различных музеев. Дверь в сад представляла собой резьбу по дереву с изображением вознесения Девы Марии (дверь была вывезена откуда-то из Баварии). Большой зал во всю высоту дома представлял собою огромную комнату с немногочисленной мебелью. Во всю торцевую стену было встроено окно видом на озеро, которое, как и в доме Гитлера, можно было полностью открыть. Огромный камин и такие же огромные деревянные столбы, поддерживающие крышу. Весьма импозантная и довольно приятная комната. Как сказал мне переводчик Шмидт: «Похоже, что генерал Геринг вполне гармонирует со своей комнатой». Вскоре мы вошли в столовую, где нас ожидали лакеи, одетые в ливреи XVIII века из зеленого и белого плюша, бриджи, гетры с гамашами. Фалды фраков загнуты.