Гитлер

Кроме того, это был ловкий политический маневр. Днем, во время первого заседания рейхстага (отныне они происходили в одном из оперных театров Берлина), Геринг должен был быть переизбран президентом, что позволило протолкнуть закон о неограниченных полномочиях. Содержание текста и способы получения двух третей голосов, необходимых для его принятия, стали предметом обсуждения правительства 15 марта. Фрик предложил целую серию ловких ходов, в том числе манипуляции с уставом палаты. Однако ради приличий, в первую очередь перед заграницей, участникам показалось полезным заручиться поддержкой Центра. Гитлер и Фрик вступили в переговоры с его представителями и согласились на ряд уступок: признание существующих конкордатов между Ватиканом и Баварией, Баденом и Пруссией; гарантия сохранения влияния христианства в школах и других образовательных учреждениях; поддержка прерогатив президента рейха; поддержка независимости судебной системы; личные гарантии для чиновников – членов Центра. По требованию Брюнинга, не доверявшего обещаниям нацистов, было составлено подтверждающее письмо. Однако 23 марта, когда рейхстаг собрался на заседание, письмо все еще не было доставлено; лидер Центра получил заверение, что оно появится к моменту голосования, чего не произошло. Поведение нацистов не сулило ничего хорошего. Гитлер, в отличие от церемонии в Потсдаме, пришел не в черном костюме, а в коричневой рубашке; здание оцепили отряды штурмовиков. Внутри депутатов встречали все те штурмовики, скандировавшие: «Требуем закона о неограниченных полномочиях, иначе будет драка». За трибуной, на которой находились члены правительства и президент рейхстага, висело огромное знамя со свастикой.

Во вступительной речи Геринг поприветствовал «товарищей» и призвал их почтить память Дитриха Экарта. Затем на трибуну поднялся Гитлер. Это было его первое выступление перед народными избранниками. В привычной для себя манере он коротко вспомнил прошлое, в том числе события ноября 1918 года, после чего перешел к изложению проекта закона «За ликвидацию нищеты народа и рейха». «Правительство, – заявил он, – собралось здесь не для того, чтобы упразднить рейхстаг как таковой. Напротив, он сохранится и в будущем, и время от времени мы будем информировать его о предпринятых нами мерах». Фюрер также пообещал, что новый закон будет применяться только по мере необходимости – это был ответ на заданный устно вопрос представителя Центра. И подтвердил, что существованию рейхстага и палаты земель ничто не угрожает, что права президента рейха останутся неизменными, как и деление страны на земли. Он пригласил всех собравшихся принять участие в мирном развитии страны и пригрозил тем, кто вознамерится этому помешать. В заключение Гитлер предложил «господам депутатам» самостоятельно решить вопрос о войне и мире.

Что же содержалось в новом законе? Согласно статье первой, вся законодательная власть переходила от рейхстага к правительству; статья вторая расширяла его полномочия вплоть до изменения конституции; третья лишала президента рейха права издавать законы, которое переходило к канцлеру. Четвертая статья касалась процедуры подписания договоров, пятая устанавливала четырехлетний срок действия закона – на все время созыва палаты.

Если не считать нескольких малозначительных замечаний, только лидер социал-демократов Отто Вельс выступил с ответной пламенной речью, в которой в числе прочего провозгласил, что новую национальную общность нельзя строить на насилии и несправедливости. Он рассказал о преследованиях, которым подвергались члены его партии, и заявил, что у них можно отобрать свободу и жизнь, но не честь. Вынужденные считаться с политикой силы, продолжил Вельс, они отныне лишены выбора и им остается одно: обратиться к народу и его правовому сознанию. Как впоследствии отметил один из историков, вся эта речь была проникнута запоздалыми сожалениями о том, что «рабочее движение упустило момент для открытой борьбы с режимом».

Не успел Вельс покинуть трибуну, как на нее вновь поднялся Гитлер. «Вы опоздали, – бросил он, – но все же вы пришли. Ваши прекрасные теории отстали от мировой истории». И обрушил весь свой революционный лексикон на реформизм Социал-демократической партии. Его обвиняют в попрании прав человека и преследованиях недовольных – он вспоминает «мучеников» НСДАП. Наконец, он вовсе отказал СПД в праве представлять национальные и общественные интересы немецкого народа. Это была блестящая речь – исполненная цинизма, но блестящая. Впрочем, фюрер сделал оговорку, подчеркнув, что не желает совершать ошибку и понапрасну раздражать своих оппонентов; с ними надо либо примириться, либо их уничтожить. Весьма характерная оговорка: именно такую тактику он будет впоследствии применять все годы своего правления.