Гитара или стетоскоп?

Ну хорошо, я утерла нос этому выскочке Винне. А что, если он и в самом деле пойдет в субботу в бар? Ему все-таки уже семнадцать, а можно дать и восемнадцать, с него станется! Внезапный интерес к моему «другу» я, конечно, объяснила ревностью. Не могла же я свалять дурака и все рассказать ему про папу. Лишь теперь мне пришлось осознать, куда меня занесло. Но как уговорить Тео пойти со мной в ночной бар?

Постараюсь быть краткой. Мне это удалось. Благодаря маминой неожиданной поддержке. Ничего страшного, если Тео сходит куда-нибудь разок со своей почти взрослой дочерью. И не в какую-то забегаловку или кафе-мороженое, а в бар. Я не могла только вразумительно объяснить, почему непременно в бар «Какаду». Но и здесь мне на помощь пришла мама: «Почему бы и нет, Тео? Это звучит так экзотично! Не правда ли, Сабина?» Да, везение человеку необходимо.

Но, говоря честно, бар этот вовсе не показался мне экзотичным. Разве что переливался всеми красками, словно настоящий какаду. В неровном свете — маленькие столики с низкими креслами, среди которых я казалась еще меньше, чем была на самом деле; до смешного высокие табуретки, на которые я могла залезть лишь с трудом, бармен, насмешливо называющий меня «маленькая фройляйн», да к тому же благопристойная музыка, словно сюда приходят одни только старики, наконец, крошечная площадка для танцев, на которой могли поместиться самое большее пять-шесть пар. Большого удовольствия я не испытывала еще и потому, что мне приходилось все время и по возможности незаметно наблюдать за дверью. Не могла же я упустить момент появления Винне. Но он явно не торопился. А я то и дело тащу бедного Тео танцевать. Он, в свою очередь, старался как мог и изо всех сил выворачивал ноги и руки. Его, правда, удивляло, что я при каждом скрипе дверей с чарующей улыбкой прижималась к нему. Он буквально умирал со смеху. Но вот кто-то показался в дверях, и моя чарующая улыбка превратилась в гримасу. На пороге вместо Винне стоял Матемлевский.

Конечно, нет ничего дурного в том, что я с моим отцом хожу в ночной бар. Но откуда Матемлевскому знать, что это мой отец. Они ведь еще незнакомы друг с другом. А знакомства этого из-за Винне мне нужно было не допустить во что бы то ни стало. Из-за спины Тео я дружелюбным кивком головы ответила на полный упрека взгляд моего классного руководителя, тем самым преподав ему урок светской учтивости.

Но вскоре дело приняло другой оборот. Очевидно, потому, что Тео к этому времени уже выпил несколько рюмок коньяка. Во всяком случае, мы теперь поменялись ролями, и он с ясным удовольствием играл влюбленного. На сей раз уже он с чарующей улыбкой прижимал меня к себе, важно кланялся после каждого танца, галантно подводил меня к стойке бара, помогал влезть на табурет и к тому же целовал мне руку. Он это делал ужасно смешно. А я все принимала как должное и вела себя как настоящая дама. Одно мне было досадно — нас не видел Винне.

Особенно когда Тео заказал два бокала шампанского.

— Ну что, моя прекрасная фройляйн? — галантно спросил он. — Не выпить ли нам еще разок на брудершафт?

Так мы и сделали. И на этот раз с полным соблюдением всего ритуала.

Я была вознаграждена за все, когда увидела, как возмущенный Матемлевский покидает бар.

Конечно же, этим дело не кончилось. Но все оказалось куда забавнее, чем можно было предположить. В понедельник, едва переступив порог класса, Матемлевский вызвал меня к доске.

— Сабина. После урока зайдете к директору. Его интересует, что вы по субботам делаете в ночном баре.

Взглянув на лица одноклассников, я осталась очень довольна. А главное, Винне выглядел так, словно вынужден был в корне пересмотреть свое мнение о вчерашней «малышке».

Кстати, объяснение с директором, как и следовало ожидать, прошло довольно дружелюбно. Мне достаточно было сказать правду, и меня сразу же отпустили, однако с одним условием, что мой папа иногда все же будет наведываться в родительский комитет. И это я, кроме всего прочего, должна была деликатно сообщить Тео, а вернее — папе.

Самое большое удовольствие я получила при обсуждении моего «проступка» на классном собрании. Здесь, к моему удивлению, выяснилось, что не я одна виновата в истории «с Тео в ночном баре». Винне пришлось признать, что и он в определенной степени способствовал этому. Да, он даже признал, что неверно судил обо мне, что я расцениваю как свой большой успех.

Кстати, именно это и побудило меня дать обещание окончательно порвать с Тео. А такое обещание в моральном, так сказать, отношении производит неплохое впечатление.

Перевод Т. Сергиевской.

Иоахим Новотный ПРОЩАЛЬНАЯ МЕЛОДИЯ ДЕТСТВА