Гиперборейский Гимн

В этой чудесной легенде Восток дает нам первый образ панспермической идеи, брутально красочной с широчайшим размахом, свежий и оригинальный в своей самобытности. Но генезис человека начинается, однако, ещё не тут. Из разряда насыщенных полярно-противоположных электричествами космических облаков рождаются, как мы видели, какие-то особенные существа, бисексуальные гиганты, обладающие неслыханным могуществом. От них не только и пошел человек. В самом деле, все религии мира хранят смутную память о потерянном могуществе людей. Все вспоминают о величественном поколении героев, существовавших неведомо сколько веков и предваривших появление человека. Человек оказался лишь вторым, умаленным, обескровленным, даже искаженным изданием этих гигантов. Кажется иногда, что легенда заключает в себе великую правду, как и другие легенды гениального Востока, насыщенные постижениями мировых космических правд. Действительно в несозданных глубинах современной человеческой души не рождаются ли порою смутные ощущения чего-то безвозвратно потерянного в прошлом? Не оттуда ли и идея о сверхчеловеке, несколько риторически поставленная Ницще, но всё же не лишенная биологических корней и тревожных реминисценций о экзальтированной Рее Кибеле. Он первый корифей в хороводе воинственных куретов, потрясающих щитами, среди иступленных корибантов, пляшущих под музыку уже умолкшую, но ещё продолжающую гудеть в их ритмических и гармонических душах. Он же стоит первым во главе идейских дактилей, в которых могучая восточная поэзия обожествила рабочие пальцы человека – эти подвижные, послушные, беглые и деятельные орудия всякого творческого труда. Так умирал и так жил азиатский Дионис. Он кончает сексуальным самоуничтожением, которое является лишь бешеным контрастом его кипучей жизни среди жрецов Кибелы. Всё это дионисично по самой своей теме, по чистому своему существу. Но в греческой переработке восточного мифа черта самопожертвования исчезает, и смерть Загрея, растерзанного титанами, может быть признана лишь бледным подобием великого азиатского прообраза. И дальше, в смысле исторических прозрений в грядущие века – какие просветы открыты тут для постижения будущих индейских царевичей, Христов и Францисков Ассизских. Все эти Савонаролы, все эти мученики французской гильотины и андалузских костров, даже все эти убежденные висельники русских бунтов и революций – все с Востока. Всё помазано елеем восточного благословения и признания на все времена, для всех культур и эпох.

Адонис

Также как Рея Кибела, богиня горных высот имеет своего трубадура, богиня любви на Востоке тоже имеет своего вдохновенного изначального певца. Это – Адонис. Афродита любит его бессмертной любовью, живет им, дышит его красотой, всё забывает для него. Но вот однажды Адонис был растерзан быком. Его бездыханное тело лежит на земле. Над ним склонилась в полном отчаянии Афродита. Она не может его покинуть. Но тут же рядом из темных бездн земли поднимается богиня Прозерпина и занимает у бездыханного трупа своё место, принадлежащее ей по праву так же, как и богине земных утех и радостей. Любовь и смерть – два неизменных спутника красоты, два её берега. Вот опять новый просвет к постижению одной из самых патетических проблем современного человечества, всех этих Тристанов и Изольд, принцесс Ростана, веронских любовников, кажется, всех решительно героев трагических романов Достоевского, а также монастырских истом и эротических прелестей старого греческого Афона.

Зевс разрешает спор между Афродитой и Прозерпиной: шесть месяцев в году Адонис будет находиться у Прозерпины, а другие шесть месяцев у Афродиты. Надобно при этом отметить, что Адонис – это эллинизированное имя арамейского слова Адонай, что значит: господин.