Гимны забытых созданий

— Конечно, мне уже надоел этот Герион. Но гештальт надо закрыть, как и…

Он резко замолк, будто сболтнул лишнего. Изар знал, что.

— Что?

Нужно просто больше слов для него.

— Нет, ничего.

Он видел его профиль в темноте и бездонные глаза, смотрящие будто бы в небо.

Изар осторожно, будто кролик, подвинулся ближе. Летний ветерок приятно ласкал голые плечи.

— Спасибо, что не смеешься.

— Над чем я должен смеяться?

— Ожоги.

— Вот что-что, а ожоги я никогда не считал смешными.

Еще ближе, совсем чуть-чуть. Даже не заметно, как и улыбки.

— Больно было? — Юпитер посмотрел на покалеченное плечо юноши.

— Да. Сначала. Потом я просто уходил. Остальное было больнее.

— Что?

Изар задрожал, несмотря на тепло. Не сможет понять, если не познал. Не хочет ворошить.

Но — интересно же, с тревогой, с заботой.

Он, дрожа от чего-то, подтянулся и положил голову на плечо Юпитера.

Юноша вздрогнул. Изар чувствовал его напряжение, но что это значит, раз тепло. Раз его любят.

— Я же вернулся, — он опять чуть споткнулся в начале.

— Я знаю.

Осторожно, словно к огню, он положил свою руку на чужую грудь. Посмотрел на Юпитера, а тот не сводил взгляда со звезд. Что-то было не так, но Изар не понимал, что.

— В порядке?

— Ага.

Они помолчали.

— Я знаю про Лебедь. Не говори Эсперу, пожалуйста. Я все-таки хотел бы, чтобы она жила, а у него уже были прецеденты.

— Мог бы ее убить?

— Кто, Эсп? Не, поугрожал бы немного и отпустил. Не тот случай. Вот тогда, когда она в клетку вошла — ей был бы конец, это точно. Но ее счастье, что он был крепко заперт.

— Но не его.

Юпитер хохотнул.

— Ага. В общем, забей на Лебедь. Я сам с ней потом разберусь.

Все-таки сказал! Разберется ради него, получается. Изар вдохнул запах. Кожа, мята, дерево. Пальцы дрожат от этого.

— Хотел пойти в лес, пообщаться с друзьями. Они привели. Думал, приведут второй раз, но Комета тоже хорош…ое.

— Друзья — это болотные огоньки что ли?

— Да. С детства были. Только они.

— Это печально. Я не могу представить, как это, когда никого нет. Хотя… нет, могу. У меня так было до десяти, пока Эспер не появился. А потом уже совсем по-другому, когда рядом кто-то настолько близкий. А до этого все, как во сне. Не в таком, как Теневое Сплетение, конечно, но ты понял.

— А сейчас только Эспер?

Как же жарко! Он слегка отодвинул одеяло, но почувствовал под пальцами еще большую скованность и оставил как есть, потерпит.

— Ну, нет, не только.

Холодная кожа к пылающей. Изару представился горящий лес. Обычно все — конец — если начинают гореть деревья, но сейчас — это просто образ.

Юпитер, не поворачивая головы, посмотрел на него.

— Теперь-то у тебя не только светляки.

— Не только. Еще есть ты. Я сказал об этом Комете, и оно меня вернуло. Потому что если бы не ты — я бы мог остаться там. Для меня это ничего не значит. Тот мир. Этот мир. Я везде я, — он закашлялся от такого обилия местоимений. — И все равно, где. Но ты здесь, значит, я здесь. Ты уйдешь, и я уйду. Потому что существую только ради тебя, я знаю, — он начал заикаться. — Больше не принимаю. Не воспринимаю ничего другого. Все ради…

Он хотел закончить свою речь красиво, как говорят в других историях, но не смог. Голос пропал.

Изар поднял голову. Юпитер смотрел на него, широко раскрыв глаза. Какие-то слова уже притаились между губ, но юноша был не в силах их произнести.

Уловить настроение Изар не мог, оно исчезло в пожаре.

И его обожгло.

Он сделал рывок вперед, коснулся дыханием — шеи, а губами — кожи.

Резкий толчок в плечо разбил все, что строилось, как карточный дом. Изар отлетел назад, упал на подушки, но все равно ушибся.

Юпитер со страхом смотрел на него.

— Прости.

У Изара дрожали руки, губы. Он дышал так часто, что не было и секунды перерыва.

Даже когда вся банда Гериона собиралась вместе, не было так больно.

Он переводил взгляд со своих ладоней на Юпитера.

Юпитер вскочил с кровати, потянулся к юноше, желая обнять.

Но оттолкнул.

— Изар, прости, пожалуйста. Я случайно. Это рефлекс, понимаешь?

Изар отступил. Он больше не может быть здесь. Дышать здесь. Внутри ничего не оборвалось, там просто ничего не осталось.

— Изар! — еще раз позвал его Юпитер.

Дышать, просто дышать.

Гореть остались только щеки.

Изар встал, слез с кровати и вышел из комнаты.

Пересечь в темноте гостиную не составило проблем. Он уже ходил так много раз, правда, когда сидел под дверью.

А теперь он снова вернулся в кладовую. Где матрас на полу, который он выбрал сам, потому что больше не надо. Все уже пыльное.

И такое холодное.

Юпитер

Юпитер сидел, боясь пошевелиться. Диана нависала над ним, взяв его лицо в свои ладони и пристально смотря в глаза. Наконец, спустя несколько бесконечных минут дотошного молчания, она отпустила его, а затем откинулась на диван и подтянула к себе колени. Оглядев ссадину на коже, она облизнула ранку.

— Нет, не похоже.

— Что не похоже? — осторожно спросил Юпитер. Сейчас было своеобразное затишье перед бурей, и он очень боялся пробудить ее снова.

Но ему, конечно же, удалось.