Гимны забытых созданий

На этом послание заканчивалось, но Диана уже знала достаточно: знала, где выход, знала, что они тут делают, и знала ответ на одну из величайших загадок ее родного мира.

Так вот и Бермуда.

Подробности, ей нужны будут подробности! Как много предстоит сделать.

И вот только вина. Она тряхнула головой, отгоняя мысли о чувстве вины Изара, которое все и испортило.

Девушка пошла вдоль ямы. Факел тушить она не стала: мало ли, пригодится.

Колоссальное сооружение из лодок и самолетов скрипело и опасно покачивалось. Чаще всего здесь попадались более современные модели, видимо, старые почти все разобрали.

А какая красота, так-то! Было бы время.

Тропинка стала совсем узкой. Какой-то метр отделял стену от пропасти. Шла медленно, аккуратно, проверяя каждый новый шаг. Спасительный факел теперь стал обузой, но она не решалась от него избавиться.

Вот впереди веревочный мост, а внизу — головокружительная высота.

Она ступила на доску, которая тут же опасно закряхтела и просела.

Диана огляделась, но не нашла ничего, что можно было бы использовать. Здесь только она, камень и мост.

Она наступила еще раз, теперь ближе к основанию, где веревка крепко обхватывала дерево. Вроде, так держит. Она с сожалением оставила факел на надежном граните, вцепилась обеими руками в перила и медленно пошла вперед. Мост раскачивался, стонал и угрожал, но держался.

Шаг, еще, еще.

Каждая доска кряхтела, но держалась.

И рывок вперед!

И вот, без потерь (не считая факела) она добралась до надежной земли. Обернулась: мост все еще держался, но на последнем издыхании. Тяжело же будет кому-то выйти покурить!

Она достала маркер из кармана и написала на каменной стене: «План #1 — отремонтировать мост. Осторожно, он умирает и скоро полетит вниз! Ходить ближе к основанию!»

Ну, это максимум её возможностей, дальше уж они сами.

Ди обогнула лебедку с прицепленным ведром, перебралась через склад досок. Все больше и больше хлама.

Ловко поднырнула под свисающие сети и железные крюки, отодвинула старый пыльный шкаф, прошибла ногой холст на картине, неумело изображавшей, видимо, Бермуда (а человек ведь, занятный, пусть и помешанный на символике треугольника). И, наконец, перевалившись через кучу коробок, Диана увидела дверь.

Опять двери! Хоть бы где люк, например, а то какой-то дверной лабиринт выходит.

И все же робко, почти с опаской, она ее открыла. Запах леса выманил ее наружу, прекрасная, сочная зелень окружила кольцом. Солнце, воздух и озеро, плескавшееся позади, дарили свободу.

Ди обернулась. Она вышла из холма, где на двери (!) была прицеплена еще одна табличка.

«Бомбоубежище. В одну сторону».

Изар

Он чувствовал, как ломаются его кости. Как череп раскалывается, и кровь, вся, что у него есть, утекает прочь.

Он задохнулся. Он разбился. Он утонул.

И он проснулся.

Жаркие, обжигающие сумерки стояли над городом. Алое небо разрезали черные птицы и кричали о своих проблемах.

Что ему дело до птичьих проблем, когда он погиб? Он ненавидел птиц. Особенно белых. Особенно теперь.

Изар пошевелил рукой, конечность послушалась. Рука, нога, еще рука. И вот, он уже сел. Соленые волны океана лизали его ноги, розоватовый песок обнимал тело.

Это то место, то самое, где они погибли. Но теперь он один. Ни Юпитера, ни Дианы, ни этих. Изар поднялся, гранулы песка посыпались с волос.

Он посмотрел наверх и чуть не ослеп. Такое яркое небо, такое зловещее небесное тело.

Юноша поднялся на пристань. Все то же самое, как когда-то. Только тишина сильнее, ярче, тогда такой не было.

Он ударил себя по голове, и рядом не было друга, который мог бы его остановить, поэтому он бил, бил и бил, желая ранить себя.

И поранил, но не так, как Лебедь — лишь оставил ссадину на лбу.

Он взвыл, рухнул на колени. Так не должно было произойти.

Все так неправильно! Неверно! Нереально!

Он-не-хотел!

Умирать.

В полном бессилии что-либо с собой сейчас сделать, он побрел по Зеленой улице вверх, на холм, по знакомой дороге, ощущая под пальцами горячую атмосферу.

И упущенные возможности.

Воздух гудел. Иногда на Изара находила слепая ярость, и он начинал бить горячий асфальт, сбивая костяшки пальцев. Затем он успокаивался, но потом начинал по новой.

Тоже волны. Вот опять.

Сделать больнее, еще, еще! К чему кожа, кости, к..? К чему?

— Перестань! — сказали ему во время очередного приступа, когда он попытался разбить свой собственный череп об забор.

Он повернулся на голос. Сквозь мутную пелену он не сразу увидел человека, а, смахнув слезы с глаз, разглядел.

Нельзя было понять, мужчина это или женщина. Короткие темные волосы, тонкое и одновременно грубоватое лицо. Худая, но крупная фигура, штаны, свитер, и даже голос — ничего не выдавало в этом существе принадлежность к определенному полу.

Но ни с чем не сравнимая красота этого создания делала это неважным.

Оно хмурилось и слега осуждающе смотрела на парня. В руках у него дымилось блюдо, наполненное румяными блинами.

— Что ты делаешь? — спросило оно.

Изар побледнел. Но он боялся ответить.

— Что. Ты. Делаешь?

Зачем отвечать? Что ему надо? Он не знает, что он делает, понятно?

Создание вздохнуло.

— Ладно, пойдем.