Гимны забытых созданий

А рядом, расправив огромные крылья, закрывая голову, на которой красовалась рябиновая корона, сидел лебедь.

Лебедь. Она что-то говорила Изару, а он стоял и смотрел вниз.

Ступенька под ногой Дианы сломалась. Она соскользнула вниз, ударилась грудью о кирпич. В животе все сжалось от мимолетного страха, но она успела крепко ухватиться за перекладину и подтянулась обратно.

— Изар, стой! — она заорала так, что никакой ветер не мог ей помешать.

Она свернет шею Лебедь, если с Изаром что-то случится!

Голос прорезался через воздух.

— И что же, ты трусишь? Ты трусишь даже летать? Во имя всех богов, ясно, почему ты никому не нужен. Ты не нужен даже ему. Ты хочешь быть, как герои твоих книг, а сам и шагу сделать не можешь. Я могу, — взмах крыльев. — Я могу, и меня любят. Он любил…любит. А тебя — нет. Только жалеют. Только терпят.

Диана еще кричала. И бежала, но ветер, внезапно принявший сторону врага, мешал ей, как помешала бы стена. Стена, которая мечтает столкнуть тебя в пропасть.

Она встала на корточки и поползла, стараясь не выпускать друга из виду.

— А что может быть прекраснее этой свободы? Ты бы мог улететь от Гериона. Ты бы мог спасти Юпитера. Ты бы мог сделать все, умей ты летать.

Голос Изара не был слышен, но он определенно что-то отвечал.

— Изар! — еще одна тщетная попытка. Она не успеет донести, что его любят. Что он нужен. И что платить за чужие ошибки — само по себе ошибка.

— Ну, лети же! — птица начала терять терпение. — Лети же, мальчик, и заслужи то, что тебе положено.

— Нам надо спасти Юпитера! — голос хрипел.

Изар обернулся. Сделал маленький шаг назад — передумал. В последний раз, перед тем, как Лебедь снова расправила свои крылья.

Один толчок, маленький толчок. Нет ничего легче, чем птичье перо, и нет ничего опаснее, чем желание ведьмы.

Пальцы Дианы зачерпнули воздух. Ее друг скрылся в темно-зеленой пучине.

Горячие слезы обожгли щеки, защипали глаза.

Она услышала смех, неуверенный, но злой, снова захлопали крылья.

И Диана осталась на вершине совсем одна.

Юпитер

Он опять слушал голос брата сквозь туман усталости.

— И эти треугольники. Помнишь, как мы их обнаружили? На месте каждого неразгаданного убийства, всегда эти круги в треугольниках. Там я всю голову сломал, хотя и не говорил. А вот теперь — я тоже забыл упомянуть — я их нашел. Эти чертовы фигуры, они тут тоже есть. Ты знаешь, кому могло понадобиться рисовать круги и треугольники на месте преступления?

— Секте, поклоняющейся геометрии? — пробормотал Юпитер и открыл глаза.

Эспер радостно воскликнул. Он держал Юпитера за руку, положив палец на вену. Юноша улыбнулся. Маленький оплот.

Он привстал. Голова все еще кружилась, но жить можно.

— Что нового? — горло раздирала жажда.

Эспер протянул ему стакан воды.

— О, день просто насыщен событиями! — в голосе парня неприкрытый сарказм. — Официантка спускалась, Стефан болтал, а наверху, кажется, ночь. Вот где-то здесь новости и кончаются.

— Что за интересная жизнь! Настоящие приключения! — подхватил Юпитер.

Он осторожно приподнял повязку и поморщился. Выглядело печально.

— Ты как? — спросил его Эспер.

— Хотя бы жив.

— И то хорошо.

— А как Диана? И Изар?

— Не знаю. Но их тут нет, так что они дома. Наверняка пытаются составить план.

Они замолчали. Каждый о своем. Но что-то тревожное, помимо плена у каннибалов, легло обоим на душу.

— Эй, одноногий господин, а это кафе работает ночью? — спросил Юпитер у сонного Стефана.

— Нет, оно закрывается в час.

— Ага, значит, мы одни. Отлично, это ничем нам не поможет, но отлично.

Эспер хохотнул и зевнул. Слишком явно, и спрашивать не надо: он не спал все время, пока его брат был без сознания, и теперь страшно утомился.

— И как ты так улегся? — он постарался свернуться клубком, но не вышло. Поэтому он просто закинул ноги на перекладину.

— Просто заклубляешься и спишь.

— Я не кот, Юп. Я не сплю на шкафах, не сижу на столах и не сворачиваюсь калачиком при холодной погоде.

Юпитер задумался. Да, все это делал он. Надо уходить в кошачье племя, станет там предводителем, за счет интеллекта.

Он поделился мыслью с братом, но тот уже дремал.

Юноша встал, потянулся. Все тело затекло и просило движения. Он повис одной рукой на прутьях — может, хоть сломает. Но нет, они слишком крепкие.

Тогда вообще уж тупик. Скука. Скуууууука.

Хорошо, что Эспер рядом.

Хорошо, что свет горит.

Он промаялся так еще немного и, не найдя лучшего выхода, снова лег спать.

Но напоследок он пропел колыбельную про маленького барабанщика. Эспер улыбнулся во сне.

И ночь взяла свои права.

И там, и здесь.

«Идет он, прямой и тонкий,
Касаясь верхушек трав».

Юпитер проснулся резко, от громоподобного хлопка двери.

Эспер застыл в напряженной позе, будто в любую секунду готов был броситься на обидчика.

Но это всего лишь рыжая женщина, принесла подносы с завтраком. Хотя это и едой можно назвать с натяжкой: какая-то слизь в тарелках и сладкая вода цвета ржавчины. Официантка сказала, что это, вообще-то, овсяная каша и чай, и что раньше она этим кормила детей в школе, когда была учительницей. Все дружно посочувствовали детям.