Гимн крови

— Это не правда, — мягко сказал я. — Даже проклятые способны учиться. Не так, конечно, как об этом говорится в молитвенниках. Но даже ангелы и вампиры способны усваивать уроки бытия. Должно быть, Бог, ко всему прочему, всепрощающий Бог. Нет тех, кому закрыт путь к искуплению.

— Искупление, — прошептала она. — Какое может быть для меня Искупление?

— Дорогая, не говори так, — произнес Михаэль.

— Эту девочку невозможно любить так, как она того заслуживает, — сказала Долли Джин. — Каждое утро, едва проснувшись и съев завтрак, она отправляется в ад. Я клянусь в этом.

Ровен улыбнулась мне. В бледном свете она действительно выглядела очень юной — с тонкими нежными чертами, мягким взглядом ненадолго успокоившихся глаз. Ах, твои губы и твоя любовь — для меня много желаннее твоей крови. Повисла пауза. Ее законный супруг так расстроился, что ничего не замечал, а взгляд Ровен слился с моим.

Прости меня.

— Но я все брожу вокруг да около, — сказала она. — Это же не обычная история? Правда?

Она посмотрела по сторонам, как будто удивляясь саду и темноте, поблескивающим в свете прожектора бутылкам и ласковому сиянию бокалов.

— Продолжай, Ровен, пожалуйста, — сказал я.

— Да, я продолжаю, — сказала она. — И там-то и затерялся ее след, да, — она кивнула, — И, в конечном счете, как вы понимаете, я рассказала Михаэлю обо всем, что слышала и что мне довелось увидеть самой. И Михаэль выслушал меня, как он всегда делает, когда речь идет о страшных вещах — с этой его очаровательной кельтской невозмутимостью, которая все яснее в нем проявляется год от года. Но когда я поговорила со Стирлингом, то по его лицу догадалась, что он понял все. Он захотел встретиться с Танте Оскар. Что он и сделал. И рассказал, кроме прочего, что они потеряли Меррик Мэйфейр. И только.

— Затем Лорен, вы знаете — она адвокат в компании Мэйфейр и Мэйфейр, которая знает все очевидные вещи и поэтому не знает ничего, она вбила в свою пустую маленькую голову, что должна все разузнать об исчезновении Мэйфейр, которой, должно быть, просто не хватало ее белой семьи. Вот дерьмо.

— Точно, — сказала Долли. Она снова отхлебнула из бутылки.

— Лорен нацелилась найти Мэйфейр, кем бы она там ни оказалась, в Таламаске, которую она недолюбливала.

— Она знала дом, где родилась Меррик Мэйфейр, — сказала Ровен. — И она навела справки и убедилась, что Меррик по-прежнему его владелица. Она направилась в деловую часть. И что-то там ее напугало. Она позвонила мне, сказала: "Он выглядит, как дворец среди подозрительных хибар, а обитатели этих хибар боятся к нему приближаться. Я хочу, чтобы ты пошла со мной". Итак, я согласилась. Я все еще была под впечатлением от общения с Танте Оскар. Я подумала, почему бы мне не сходить в деловую часть? Мне и осталось-то только разобраться с больницей и исследовательским центром. Кто я, чтобы жаловаться на занятость?

— Долли Джин утверждала, что с нашей стороны это было глупо — не следует приближаться к Кровавым Детям, тем более, если знаешь, кто они, но если уж нам так необходимо идти, то делать это нужно после наступления сумерек. Кровавые дети выходят только ночью. Кроме того Долли Джин настояла, чтобы мы подошли точно со стороны главных ворот и постучались в парадную дверь, и чтобы вели себя пристойно — иначе можно спровоцировать кровавых детей на нас напасть.

Во время этой речи Долли Джинн беспрестанно кивала и хихикала.

— Затем мы созвонились с Танте Оскар, которая услышала звонок через дверь холодильника, и вновь прозвучала та же история. Лорен все это стало утомлять, как она любит говорить. Она заявила, что еще до совершеннолетия была сыта по горло повальным сумасшествием Мэйфейров. И предупредила, что подаст в суд на любого из нас, если мы еще раз произнесем что-то в духе "Кровавых детей". Тогда я, естественно, предложила: "Ну хорошо. Почему бы тогда нам не называть их вампирами?"

Мона расхохоталась, как и Долли Джин, которая так тряслась от смеха, что ее левый кулачок с силой стукнул по столу. Она чуть не подавилась. В конечном счете, Мона нашла утешение в хихиканье. Михаэль жестом призвал их к тишине. Ровен терпеливо ждала.

Наконец, она продолжила, обратив на меня глаза, но потом отвела взгляд.