Гилгул

– Вот так значит? – Глаза Кости сузились, превратившись в щелки, из которых поблескивал черный огонь. – Значит, ты человеческих слов не понимаешь, так, Сашенька, друг мой ситный? Тебе, как и другим, надо все это в башку кулаком вколачивать? Ладно, Сашенька. Посидишь денек-другой в пресс-хате, запоешь иначе. – Он улыбнулся по-прежнему бесцветно-жутко. – А мало будет денечка-другого, организуем тебе недельку-другую. Чтобы ты, г…о, раз и навсегда запомнил, кто ты такой. Чтобы знал в следующий раз, как себя вести надо, когда с тобой пытаются по-нормальному вопросы решать. Чтобы уяснил раз и навсегда, кого следует защищать, а кого нет. И чтобы хвост свой крысиный не поднимал, когда вздумается. – Он взял со стола чистый лист, покачал его на ладони, затем смял с хрустом. – Вот так мы с тобой обойдемся, раз ты у нас по-хорошему понимать не хочешь. Вот так вот, – и бросил скомканный лист в корзину для мусора. – Там ты и окажешься, – не обращая на молчащего Сашу внимания, Костя сел за стол, сказал ровно: – Повестку сюда.

– Что? – не сразу сообразил Саша.

– Я сказал, повестку на стол. – Саша положил перед Костей повестку. Тот подмахнул ее, сказал прежним, ничего не выражающим тоном: – А теперь, пошел вон, шваль.

– Как? – переспросил Саша.

– Что?

– Как ты меня назвал? Повтори.

– Шваль, – повторил равнодушно Костя. – Ты – никто. Грязь подноготная. Крыса. Г…о. Саша без размаха ударил его в лицо. Точнее, попытался. Костя легко, играючи, уклонился, перехватил Сашину руку за запястье и потянул на себя. Через мгновение Саша лихо впечатался физиономией в стол. Костя проворно вскочил и мощно ударил его локтем в основание шеи. Затем отпустил, позволяя приподняться, и, когда Саша начал выпрямляться, врубил кулаком по аккуратно стриженному Сашиному затылку. Тот снова грохнулся носом о стол. Костя навалился сверху, зашипел в самое ухо.

– Ты, дешевка, на кого хвост свой куцый задираешь, а? Да я тебя придавлю, как гниду. Прямо здесь, понял? Ты понял? Саша почти не слышал. В ушах звенело. Из сломанного носа хлестала кровь. Костя нажал предплечьем на шею, да с такой силой, что Саша услышал, как хрустят позвонки. Перед глазами поплыли красные круги, нечем стало дышать.

– Понял, – прохрипел он. – Отпусти!

– Вот так, – Костя отпустил, выпрямился, одернул задравшиеся рукава пиджака. – Теперь пошел вон. Надумаешь жаловаться кому-нибудь, я скажу, что ты на меня напал во время снятия свидетельских показаний. Сразу по трем статьям пойдешь. Как минимум пять лет. Но уж тебе-то я постараюсь обеспечить полный комплект. Да еще и жизнь сладкую на зоне устрою. Ты у меня, сука, в петлю сам залезешь. Еще порадуешься, что отмучился. Саша, размазывая рукавом пальто кровь по разбитому лицу, усмехнулся криво, повернулся и вышел из кабинета. Он уже почти верил. Почти. Не то чтобы ему требовались доказательства, скорее, подтверждение правильности выбора. Потрошитель мог знать очень многое, но о том, что Татьяна соберется звонить ему именно сегодня и именно в девять, этого он знать не мог. Не мог. Если только не устроил все сам. Однако Саша не верил в подобную возможность. И не рассматривал ее всерьез. Опять же, Костя… Резкая перемена, произошедшая с приятелем буквально на глазах, не укладывалась ни в какие рамки, даже с точки зрения психиатрических отклонений. Уж об этом-то Саша мог судить как врач. Шизофрения? А есть ли у него болезнь? Если уж Потрошитель не врал во всем остальном, то зачем ему врать в этом? По дороге он зашел в туалет и умылся. Вчерашняя щетина, распухшая переносица и наливающиеся вокруг глаз синяки придавали ему бандитский вид. Осмотрел в зеркало разбитые губы, провел языком по зубам. Вроде все целы. Саша спустился на первый этаж и вышел на Петровку, предъявив повестку в качестве пропуска.

– Упал? – понимающе спросил старлей на вахте.

– Ага, – кивнул Саша и поднял воротник пальто, прикрывая залитую кровью рубашку. – Минут пять падал.

– Осторожней надо, – усмехнулся старлей. Саша добрел до сада «Эрмитаж», плюхнулся на лавку и задрал голову, с облегчением коснувшись гудящим затылком деревянного поручня. Теперь надо было спокойно все взвесить. Спокойно все… Он не додумал, провалился в сон, принесший облегчение.

***

«Окруженный кольцом мечников, Дэефет шагал по заваленным трупами улицам Раббата. Меч он держал поднятым, приготовившись к неожиданному нападению. Черные нитки сажи плыли над городом в потоках горячего воздуха. Пепел серыми хлопьями опускался на окровавленные тела горожан. Звуки боя еще доносились с боковых улочек, но быстро смещались к окраинам. Вокруг буйствовал пожар, но Дэефет не обращал на это внимания. Его абсолютно не интересовало, что случится потом с городом и с теми, кому не повезет уцелеть. За Царем торопливой трусцой поспешали шестеро левитов, несущих жертвенник всесожжения. Следом шагал Авиафар. Замыкала процессию пехотная манипула. На случай нападения со спины. Подбежал один из Избранных. Лицо его было рассечено, залито кровью и перепачкано сажей и пеплом:

– Мой господин, – задыхаясь, пробормотал он. – Мы схватили Аннона.