Гилгул

– Ну смотри, как знаешь. Саша вновь углубился в документы. С одной стороны, Костю можно было понять. Наверное, подобные вещи случаются и по отношению к более мелким преступникам, но с другой… Костя всегда был честен. Может быть, не слишком приятен в общении, иногда неразборчив в методах, все что угодно, но невиновных он никогда не сажал. В этом Саша был абсолютно уверен. Или он заблуждался? Без двух минут девять Костя поднялся, поправил галстук. Достав из стола несколько чистых листков и ручку, придвинул Саше.

– Можешь строчить свое заявление. Без двух… нет, уже даже без одной минуты девять. Точнее, без пятидесяти восьми секунд. За пятьдесят восемь секунд ничего не случится? Или ты рассчитываешь получить какие-то новые сведения за это время? Нет? Вот и хорошо. А я пока на планерку. Вернусь – поболтаем. В эту секунду зазвонил телефон. Саша даже подпрыгнул от неожиданности. Телефон затрезвонил снова. Долго и требовательно. Костя наклонился через стол, снял трубку.

– Алло? – сказал он. – Слушаю. А, привет, – оперативник состроил хитрую физиономию. – Да, случайно у меня. Сидит тут, в папке роется. Работает, говорю. Сейчас дам. – И, протянув трубку Саше, пояснил: – Это Татьяна. Я же говорил, она тебя весь вечер искала. Ладно, побегу. Иначе начальство взгреет так – мало не покажется.

– Давай, иди. – Саша поднес трубку к уху, чувствуя, как неприятно сосет под ложечкой. – Я слушаю, – сказал суше, чем хотел.

– Саша? – услышал он далекий, словно из другой галактики, голос Татьяны. – Это я.

– Тань, давай через час созвонимся, а? Я тебя очень прошу. Это ведь ничего не изменит? А я сейчас работой занят, разговаривать не очень удобно, да и чувствую себя неважно. – Он посмотрел на часы. Без тридцать двух секунд. – Давай, я тебе через час сам позвоню?

– Ты простыл, что ли? – спросила Татьяна так, что он тут же понял: не за тем она звонила, чтобы выяснить, как его здоровье. Но не рассказывать же ей о шизе, обнаруженной коллегой, о предсказании Потрошителя, о своем мерзком ожидании…

– Простыл, – вяло соврал он. – Под дождь попал и простыл.

– Ясно, – ответила равнодушно. – Саша, я хотела тебе сказать… Точнее, предупредить. Так. В воздухе запахло крупными неприятностями.

– Тань, а через час нельзя? Без семнадцати секунд.

– Нельзя, Саша. Через час будет поздно. Я просто хотела тебе сказать… – Без восьми секунд девять. – Я беременна, Саша, и хотела спросить, идти мне на аборт или… – Секундная и минутная стрелки дружно одолели верхнюю точку циферблата. Девять. Саша почувствовал, как у него внутри что-то оборвалось. Какая-то тонкая нитка, удерживающая его разум на грани, за которой начинался совершенно непонятный, необъяснимый, кромешный ужас. В телефонной межгалактической пустоте повисла долгая, неимоверно тяжелая пауза. – Почему ты молчишь?

– А что, по-твоему, я должен сказать? – устало произнес он.

– Что-нибудь.

– Что-нибудь. Тебе легче?

– Я так и думала. Тон ее стал настолько холоден, что Саше показалось, будто на телефонной трубке уже растут сосульки. А заодно и у него на пальцах.

– Мне говорили, что все мужчины одинаковы…

– Таня, – невольно повысил голос он. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? В данную минуту? Приехал к тебе? Я не могу этого сделать! Что еще? Сказать: «Я хочу этого ребенка. Оставь его»? Ты этого ждешь? Хорошо. Я хочу этого ребенка. Оставь его. Теперь ты довольна? Только учти, что отец твоего ребенка – шизофреник.

– В каком смысле? – опешила Татьяна, моментально сбиваясь с тона оскорбленной невинности.

– В клиническом! – рявкнул Саша. – Мне вчера диагностировали шизофрению! Что еще я должен сказать? «Приезжай скорее»? Я не дома, да и, честно говоря, не хочу, чтобы ты приезжала сейчас! «Иди, делай аборт»? Этого я тоже сказать не могу. Ты – взрослый человек, и никто не имеет права навязывать тебе подобных решений! Это все? Или я что-нибудь забыл? Подскажи мне. У тебя ведь заготовлена фраза, которую тебе хочется слышать? Давай, подскажи мне ее!

– Нет, я не думала, что… – Татьяна вдруг заговорила деловито и собранно: – Короче, понятно. Тебе уже сказали, когда и в какую больницу кладут? Саше стало неприятно от этой мгновенной перемены. Словно его пытались обмануть, а когда он угадал ложь, сказали: «Брось, старик, фигня это все. Ты же дурак, вот мы и хотели на тебе проехаться. Чего ты разнервничался? Ничего же не вышло».

– Тань, знаешь что, – произнес он, чувствуя себя совершенно вымотанным. – Давай мы обсудим это позже, ладно? Мне все скажут. И… будет видно. А насчет ребенка, поступай, как считаешь нужным. Оставишь – я подпишу свидетельство о рождении. Или как там это делается?..

– При чем здесь подпись? – спросила она. – Ребенку будет нужен отец. Отец, а не подпись в документе.

– Ты хочешь, чтобы мы пошли в ЗАГС? – наконец догадался он. – Но юридически этот брак будет считаться недействительным. До тех пор, пока я не вылечусь.

– Ну да, – согласилась она. – Это понятно. Кстати, у моей подруги близкие друзья работают в Алексеевской. Я могу устроить все так, чтобы никто ни о чем не знал.