Читаем Гёте. Жизнь как произведение искусства полностью

И здесь внимательный читатель невольно останавливается, ведь на самом деле Оттилия и Эдуард умирают не от чувств друг к другу, а оттого, что на их пути встает институт брака и клятва хранить верность супругу, т. е. культура и общественная мораль. В этом смысле не «равнодушная рука природы» погасила огонь их жизни, нет, их погубил конфликт между природой и культурой.

В этой связи природу и культуру следует рассматривать как «единую природу», как это делает Гёте в предисловии к роману; только тогда смертельно опасный конфликт можно трактовать как противоречие между двумя аспектами природы, т. е. как столкновение первой природы со второй. Мораль и закон, созданные людьми, означают в таком случае самоограничение человеческой природы. Только исходя из «единой природы», включающей в себя в том числе и культуру, можно увидеть ее во всей ее глубинной противоречивости, ведущей к конфликтам, способным разорвать человека на части. Только тогда, оценивая ситуацию, читатель не станет настаивать на безусловной правоте одной из сторон – природного влечения или закона и порядка, а будет не без содрогания наблюдать за тем, как сталкиваются две необходимости. Лишь тогда открывается смысл приведенной выше цитаты о том, что природа рождает характеры из своих «плодоносных глубин» и сама же «уничтожает» их «равнодушной рукой». Еще Гераклит сравнивал природу с играющим ребенком, который строит и сам же разрушает построенное.

Читатель, если ему угодно, может трактовать символическое причисление героини к лику святых как последнее слово автора. И все же формальная концовка романа не снимает роковую внутреннюю противоречивость природы. Именно так понимали Гёте и проницательные современники. Карл Фридрих фон Рейнхард писал ему 10 февраля 1810 года: «Спиритуалистическими Ваших героев и события романа, конечно, не назовешь <…>. Однако если мы когда-нибудь в будущем глубже проникнем в тайны нашей природы и научимся отдавать себе в этом отчет, вполне возможно, что Ваша книга окажется удивительным предвосхищением истин, о которых мы пока имеем лишь смутное представление»[1449].

В романе Гёте, как верно подметил Рейнхард, речь идет о пока еще совершенно не понятой природе человека. Человечество породило моральные формы жизни, но волнующие его загадочные страсти никуда не делись. Возможно, с точки зрения морали у них нет оправдания, но что-то подсказывает нам, что именно здесь и горит подлинный огонь жизни.

Новый роман Гёте не был выступлением в защиту института брака, что многие ставили ему в упрек, однако и призывом к необузданным страстям он тоже не был, хотя этого вполне можно было ожидать от автора, начинавшего когда-то как поэт «Бури и натиска»: с точки зрения поэзии любовная страсть гораздо привлекательнее, ибо в ней больше жизни. Но достаточный ли это аргумент, чтобы встать на защиту страстей? Разве они не сильны сами по себе настолько, чтобы заставить с собой считаться? Разумеется, сильны. Они не нуждаются в защите, и поддерживать их какими бы то ни было рациональными объяснениями просто глупо. Точно так же глупо поведение Митлера в романе – этого почти карикатурного персонажа, стоящего на страже моральных принципов. Он появляется тогда, когда никто в нем не нуждается, а в тот момент, когда он действительно нужен, его нет рядом. Несмотря на свое говорящее имя, он совершенно не годится на роль посредника[1450], поскольку признает лишь царство морали, а страстей боится и предпочитает их просто не замечать. Защитить культуру морали он тоже не может именно потому, что слишком плохо знает реальную жизнь.

Взглянем же в последний раз на Оттилию. Она не перестает любить Эдуарда, но отрекается от своей любви, что означает отказ от ее реализации в жизни. В конце концов этот отказ приводит к смерти. Реализация любви означала бы дальнейшую жизнь с чувством вины, но и это рано или поздно убило бы ее. Неизбежность смерти делает ее трагическим персонажем в центре конфликта между природой любовного желания и природой морали. Этому и посвящен весь роман.

Отныне тема отречения будет играть большую роль в творчестве Гёте, и образ святой Оттилии – это только начало. Гёте продолжает искать совместимые с жизнью формы отречения.

Начинаются эти поиски уже вскоре после завершения романа со стихотворения «Дневник», которое Гёте изредка сам читал в мужской компании, но никому не передавал в письменном виде. При жизни оно никогда не издавалось и не было включено в последнее авторское собрание сочинений. По сути, это грубо-комический ответ на трагедию «Избирательного сродства». В стихотворении речь тоже идет о магнетизме половой любви, но на этот раз, скорее, в физическом и физиологическом аспекте и с иным исходом.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии