Герцог в сияющих доспехах

– Д‑да, я знаю, – пролепетала Олимпия и вдруг, к собственному ужасу, разрыдалась.

Леди Джулия совершенно неожиданно проворно вскочила и ласково погладила девушку по плечу.

– Ах эти мужчины…

Это было сказано именно таким тоном, от которого Олимпии захотелось одновременно смеяться и плакать, будто она дурочка или истеричка.

Хозяйка дома едва успела сесть, как гостья принялась выкладывать ей свою историю во всех подробностях – на первый взгляд, бессмысленных, – умолчав, конечно, о созерцании голого герцога и совсем недружеских поцелуях в дилижансе.

– А‑а, вот оно что! Я и не догадывалась, что там не обошлось без бренди! – заключила леди Джулия. – Это многое объясняет.

Губы пожилой дамы задрожали, и Олимпии показалось, что сейчас она тоже всплакнет, вспомнив день собственной свадьбы, но леди, напротив, рассмеялась, от души, и в эту минуту облако, которое, казалось, висело над ней, вдруг рассеялось. Как будто взошло солнце и осветило все вокруг. В этот момент Олимпия поняла, и сердцем, и разумом, почему Рипли так любит свою тетушку.

Смеялась хозяйка дома очень недолго и быстро перешла к конструктивным предложениям:

– Первое, что необходимо сделать, это успокоить ваших родителей.

– Мне самой следовало послать им записку, но я не могла ни о чем другом, кроме как о необходимости бежать. А потом и вовсе думать перестала, понимать, что делаю.

– Как я уже заметила, бренди многое объясняет. К тому же не следует забывать, кто стал вашим спутником: явно не тот, чья компания располагает к ясности мысли. – На минуту дама прикрыла глаза, затем вздохнула и продолжила: – Ох уж эта троица! Неудивительно, что они такие, принимая во внимание их папаш. Но, дорогая, когда лоботрясу исполняется двадцать девять, как‑то ожидаешь от него зрелости.

Олимпия ничего не знала про отцов «их бесчестий»: к тому времени как она вышла из детской, ни одного из них уже не было в живых. Леди Джулия пробудила в ней любопытство, но выспрашивать подробности было бы верхом бестактности.

– В целом, я считаю, герцог действовал спокойно и логично, насколько позволяли сложившиеся обстоятельства, – сказала она. – Мое поведение было трудно объяснить: я то и дело меняла свои решения, потом свалилась в реку, потом украла собаку, но герцог быстро справлялся со всеми проблемами.

– Разумеется, что еще ему оставалось, – пожала плечами хозяйка дома. – Это мелочи по сравнению с выходками этих троих, так что прекратите себя корить. Если бы таких дел, как вы сегодня, натворил мужчина, все бы просто посмеялись.

– Но я не мужчина! Вы же знаете, теперь карикатуры на меня появятся в сатирических листках, а мое имя – подумать только! – попадет в «Утреннее обозрение». И никто не скажет: «Что с них взять: мальчишки есть мальчишки», – потому что я женщина!

– Действительно, это в высшей степени несправедливо, – согласилась леди Джулия. – Однако предоставьте это мне. Я напишу вашим родителям, что Рипли привез вас прямо сюда. Лучше, если так станут думать и все остальные. Положитесь на меня – я найду способ уладить дело так, чтобы их не огорчить. Уверяю вас, у меня богатый опыт. Письмо отправится в путь сегодня же с нарочным. Они получат его через несколько часов и смогут спать спокойно.

– Мне бы хотелось так думать, но меня одолевают сомнения. Не представляю, как они смогут смотреть в глаза своим друзьям. Как же я теперь жалею, что не подумала о родителях, прежде чем вылезать в окно!

– Они переживут, если вы, в конце концов, выйдете за герцога, – заметила леди Джулия. – И все всё забудут.

– Разве теперь это возможно?

– Конечно! – без сомнений заявила пожилая дама. – Это совершенно ясно.

– Только не мне, – возразила Олимпия.

– Это потому, что вы не знаете его так хорошо, как некоторые из нас, – возразила дама. – Я слышала, как вы с ним встретились возле отеля «Кларендон». По мне, метафора была совершенно прозрачной. Эшмонт отчаянно нуждается в том, чтобы его оттащили от края. Как большинство мужчин, он не анализирует свои чувства, а в итоге не понимает, откуда все его беды. Но какой‑то частью своей души он не может не чувствовать, как наскучила ему жизнь, которую ведет, и хаос, который сеет на своем пути. Я вот о чем подумала… Может, и Рипли тоже все наскучило: и Эшмонт, и такая жизнь, – поэтому он и отправился за границу один, без приятелей?

Ни тот ни другой не производили на Олимпию впечатления тех, кому что‑то может наскучить, хотя леди Джулия, конечно, знает их обоих гораздо лучше.

– Однако я отвлеклась, – торопливо продолжила дама. – Дело в том, что вы – полная противоположность Эшмонту, и это, я уверена, и привлекло его внимание.

– Он решил на мне жениться только потому, что я отвезла его домой и заставила переобуться? – удивилась Олимпия.