Герцог в сияющих доспехах

Рипли смотрел прямо перед собой – вид открывался не слишком привлекательный: спина кучера да лошадиные зады, – а теперь повернул голову, чтобы взглянуть на спутницу. Она же устремила взор в переднее окошко, сурово сжав губы… губы, которые целовал всего минуту назад.

Рипли тут же сказал себе: это не первая его ошибка, да и наверняка не последняя. Не зря же их окрестили «бесчестиями»: за добродетельный образ жизни так не назовут.

– Может, вам просто скучно, – предположил герцог. – Может, у вас слишком живой и обширный ум для той компании, что вы водите: хорошие послушные девочки, куча правил на каждую чепуху, – может, вы без конца рассуждаете о книгах только потому, что никто вас все равно не понимает? А это по крайней мере забавляет – видеть, как у них стекленеют глаза.

Ему раньше и в голову не приходило, что ей могло быть скучно. Он‑то полагал, что леди Олимпия ничем не отличается от прочих девушек из приличных семей и достойно представляет общество, к которому принадлежит, поэтому теперь, узнав ее – давно ли? Два часа, три часа назад? – был поражен. По идее, ей полагалось попасть в беду задолго до сегодняшнего дня.

Олимпия энергично захлопала ресницами, и он заметил, как по ее щеке скатывается слеза, но она поспешила ее смахнуть.

– Не сомневаюсь, что вы судите по собственному опыту. Вам‑то легче легкого справиться со скукой: совершил какую‑нибудь пакость – и развеселился. Женщинам такое не дано: мы должны вести приличествующий образ жизни, чтобы всем нравиться.

– Одевайтесь смелее, вот и будете нравиться. Мужчины устроены очень просто, и вряд ли мне стоит объяснять это вам, у которой целая орава братьев. Вот, к примеру, то, что на вас сейчас надето, подчеркивает фигуру, черное кружево придает флер загадочности и намекает на опасность…

– О господи! О чем вы? Ну какая может исходить опасность от старой девы в очках?

– Ах как вы ошибаетесь! Разве вы не заметили, как обрадовался Боллард, когда понял, что драться предстоит только со мной, не с вами? Одевайтесь, как опасная женщина, и мужчинам будет все равно, что вы говорите: их мозг переключится на совсем иное.

– Не верю своим ушам! Герцог Рипли предлагает мне вести себя как куртизанка!

– Вовсе нет, это просто совет: если хотите, братский, у меня ведь есть сестра.

– И она, без сомнения, имеет на вас огромное влияние, что каким‑то не до конца понятным образом обусловило вечную благодарность одной модистки из Патни.

– Она не всегда жила в Патни, – заметил Рипли, радуясь возможности вернуться к исходной теме.

Ему очень хотелось побольше узнать о системе, которую придумала леди Олимпия, и не хотелось, чтобы она плакала из‑за того, что какие‑то узколобые болваны находили ее скучной.

От подобных мыслей Рипли начинал испытывать некое беспокойство и предпочел бы выбросить их из головы.

Другое дело портниха.

– Миссис Торн, под другим именем, была одной из самых популярных модисток Лондона – до того, как вышла замуж за мистера Кефтона, – начал Рипли. – Она трудилась не покладая рук, а он спускал все, что она зарабатывала и кое‑что сверху. Однажды явились приставы и забрали все, что называется, до нитки. Кефтон пустился в бега. Моя сестра, ее преданная клиентка, поведала эту печальную историю мне и попросила помочь. Я открыл швейную мастерскую под вымышленным именем – Торн. Это было необходимо, чтобы сбить со следа кредиторов неверного супруга, да и его самого, если вдруг вздумает вернуться и разнюхать, что к чему.

– А теперь она процветает, обшивая куртизанок и веселых вдовушек? – усмехнулась Олимпия.

– Скажем так, она нашла свою нишу, – уклончиво ответил герцог.

– Другими словами, к ней вы привозите своих любовниц, – уточнила Олимпия. – Вся ваша троица. Даже не сомневаюсь. Так и вижу карикатуру: грудь вываливается из корсажа, черное с розовым исподнее вылезает на обозрение, а подвязки…

– Знаете что, – предложил Рипли, – давайте прекратим обсуждение нижнего белья, а то у меня разыгрывается фантазия.

Перед его мысленным взором действительно появились груди без оков корсажа: совершенно нормальная фантазия для мужчины, – но думать о чем‑то подобном в данный момент было неразумно, и он задвинул этот образ куда подальше. Это оказалось нелегкой задачей, если учесть, что рядом с ним сидела девушка, и корсаж ее был у него, так сказать, под самым носом.

Рипли заставил себя обозревать спину кучера, сверху вниз и снизу вверх, и лошадей, пока они – с неторопливостью, которая казалась ему пыткой, – проезжали Патни.

– Это ничего не изменит: все равно об этом будут болтать, да еще и приукрасят, – заметила Олимпия.

– Нам предстоит ехать не меньше получаса, – решил сменить тактику Рипли. – Сегодня я выловил из Темзы пьяную невесту, чуть не задушил наглеца и спас собаку, а теперь хотел бы вздремнуть. Прошу вас, поговорите о чем‑нибудь не столь увлекательном, о чем‑нибудь умиротворяющем…

Она подняла голову.

– Вы же не хотите, чтобы я объяснила, по какому принципу классифицирую книги в библиотеке?

– Именно этого я и хочу. Расскажите все, не упуская ни единой подробности.