Герцог и я

Обратный путь показался всем томительно-долгим.

Ближе к ночи, когда Дафна уже готовилась ко сну, ею овладело странное беспокойство. Сон все не шел, поэтому, накинув халат, она отправилась на нижний этаж в поисках теплого молока и собеседника. Если не первое, то второе в их большой семье она рассчитывала обязательно обрести. Но кругом было тихо и безлюдно.

Однако на полпути в кухню девушка услышала кашель и ругань из кабинета Энтони. Что он там делает в столь поздний час?

Она осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Старший брат сидел, нагнувшись над столом с бумагами, и что-то писал. Пальцы его были перепачканы чернилами. По всей видимости, он отвечал на деловые письма, но отчего в такой неурочный час?

Энтони устроил в их доме деловой кабинет и часто проводил в нем время, приходя из своего холостяцкого жилища, однако обычно делал это днем. И Дафна никогда еще не видела его с пером в руке.

– Почему ты не поручишь эту работу своему секретарю? – негромко, чтобы не напугать его, спросила она.

Он поднял голову и произнес:

– Чертова кукла собралась замуж и умчалась в Бристоль.

– Что ж, – с улыбкой проговорила Дафна, – такое случается с молодыми женщинами. Но разве из этого следует, что хозяин должен до рассвета сидеть за письменным столом?

Энтони взглянул на часы.

– Еще только полночь. Но ты права. – Он отодвинул от себя бумаги, потянулся в кресле. – Дела могут подождать до утра. А ты почему не спишь?

– Совершенно не клонит ко сну. Спустилась сюда в поисках теплого молока, а вместо него обнаружила тебя – вернее, услышала твою ругань.

– Что?.. А, да. Это чертово перо! – Энтони взглянул на свои пальцы. – Почему-то мажется, будь оно проклято! – Он виновато улыбнулся. – Я стал часто ругаться и поминать черта, да?

Дафна рассмеялась. Она уже давно привыкла к довольно прямолинейному языку старших братьев, они не очень-то сдерживались при ней, и это было даже приятно – значит, считали ее своей, доверяли, были откровенны.

Она посмотрела на разложенные по столу бумаги.

– Полностью вошел в дела семейства?

Он кивнул с кислой миной:

– И тоже захотелось теплого молока от всего этого. Почему ты не позвонила, чтобы принесли?

– Слуги давно спят. Отчего бы нам не попробовать сделать все самим? Правда, – добавила она немного растерянно, – я не имею ни малейшего понятия, как кипятить молоко.

– Думаю, кипятить совсем не обязательно, – тоже не слишком уверенно сказал брат. – Пойдем, там разберемся.

В кухне царила кромешная тьма, сюда проникал только лунный свет.

– Поищи лампу, – скомандовала Дафна. – А я попробую найти молоко. Сможешь зажечь свет?

– Смогу, – не очень уверенно отозвался Энтони.

Дафне доставляло удовольствие это полуночное общение с братом – сейчас он был гораздо спокойнее, чем всю последнюю неделю, когда почти не разговаривал, а только рычал, и все больше на нее. Хотя на Саймона тоже. Но тому что: пришел и ушел, – а Дафна все время на глазах у неуравновешенного брата.

Она продолжала в полутьме греметь посудой, искать кувшин с молоком.

Позади затеплился свет, и Дафна обернулась, чтобы увидеть победоносное выражение лица Энтони, который воскликнул:

– Я зажег ее!

Это прозвучало почти как у Юлия Цезаря: «Пришел, увидел, победил!»

Ее слова были не столь триумфальны:

– Молока нигде нет.

– Что ж, – с улыбкой произнес Энтони, – пойду искать корову.

– О, вот же оно! Под самым носом. Как я раньше не заметила? Искала кувшин, а оно в бутыли.

– Нужно во что-то перелить и подогреть, – сообразил Энтони.

Они подошли к плите.

– Холодная, – разочарованно произнесла Дафна. – Как ее разжечь?

– Понятия не имею.

– Я тоже.

Они рассмеялись, словно сообщили друг другу что-то очень смешное.

– Знаешь, – сказал Энтони, – я слышал от умных людей, что холодное молоко гораздо полезнее горячего.

– Ты не поверишь, я сейчас подумала о том же!

Энтони взял с полки две кружки.

– Наливай!

Они сидели на табуретах возле кухонного стола и с удовольствием пили свежее молоко. Энтони налил себе еще.

– А тебе, Дафна?

– Спасибо, мне достаточно.

Она облизнула губы, поерзала на табурете, устраиваясь поудобнее, повернулась лицом к Энтони. Сейчас самый подходящий момент поговорить с ним откровенно. Ну, вперед, Дафна! Облегчи свою душу, если сумеешь.

– Энтони, – начала она нерешительно. – Могу я спросить?..

– Разумеется, сестрица. О чем?

– О герцоге Гастингсе.

Кружка со стуком опустилась на стол.

– Что о нем?

– Пожалуйста, успокойся, Энтони. Я знаю, ты его недолюбливаешь…

– Это не совсем так, Дафна, – ответил Энтони, подавляя вздох, – он один из моих ближайших друзей.

– Не сказала бы, если судить по твоему поведению.

– Просто у меня не вызывает доверия его отношение к женщинам. В частности, к тебе.

– Глупости, Энтони! – горячо возразила она. – Я не собираюсь играть роль его адвоката и могу вполне поверить, что он, как ты говорил, шенапан[6], даже распутник, но твердо знаю и верю: эти качества он никогда не проявит по отношению ко мне. Хотя бы потому, что я твоя сестра.

Энтони сидел с каменным лицом, и было видно, что слова Дафны его нисколько не убедили.

Она продолжала: