Герой империи. Сражение за инициативу

Порой в мой разум закрадывались отчаянные мысли: а что если однажды нам выпадет случай повторить? Хотелось верить, что я понравился ей как мужчина. Точнее, я был в этом почти уверен. Ее страсть красноречиво свидетельствовала об этом… Интересно, вспоминает ли она обо мне – не в смысле каких-то деловых отношений, а в плане личном? Вот на этот вопрос у меня даже предположений никаких не было. Все, что касалось душевных переживаний этих инопланетных созданий, являлось загадкой для нас, землян. Они, даже несмотря на то, что были отдаленно родственны нам, следовали какими-то своими, неисповедимыми путями… их сердца были подвластны иным законам, нежели сердца землян. Но тем не менее это свойство и делало их такими привлекательными, как, впрочем, все загадочное и непознаваемое…

И, кто знает, может быть, можно «приручить» темную эйджел? Возможно, с ней даже получится создать семью? Но вот представить Ватилу в цветастом переднике у плиты с половником мне никак не удавалось… Все мои фантазии носили характер какой-то феерии, сказки, где моя прекрасная инопланетянка представлялась горделивой царицей или могущественной волшебницей, соблазнительницей, возлежащей среди шелков и бархата – глупо, конечно, но ничего я с этим поделать не мог. Эх, как далеко заходил я порой в своих мечтаниях! Настолько далеко, что приходилось мысленно стыдить себя и одергивать. А между тем моя сладкая Ватила скоро будет здесь. И я волнуюсь все больше… волнуюсь, черт возьми, точно влюбленный школьник. Но это приятное волнение бодрит меня.

Однако одолевают меня и другие думы – и это, конечно же, важнее моих личных переживаний. Скоро, совсем скоро на мои плечи ляжет огромная ответственность… Сумею ли я справиться с задачей фронтового уровня? Несмотря на всю свою грубость и хамство, генерал армии Жуков – талантливый военачальник, сумевший поставить красивую точку в советско-японском конфликте на горе Халкин Гол; у меня же за спиной только не вполне удачные бои на Коссовском тракте, да Минская оборона, которую я и сам оцениваю невысоко. Уже сейчас, когда все закончилось, у меня возникают соображения, что я мог бы сделать все гораздо лучше. При этом наши потери были бы еще меньше, а вражеские больше. Ведь нет предела совершенству; и приданная мне в помощь тактик-лейтенант Алиль Фа говорит то же. Она тоже учится, или, как предпочитает говорить сама, подстраивается под взаимодействие в паре «тактик-командующий».

Полчаса спустя, там же.

Высадившись из шаттла, Ватила осмотрелась по сторонам. Темные эйджел обычно не способны проникаться красотой местности на поверхностях планет, но у главного тактика «Полярного Лиса» в душе была и человеческая составляющая. Не зря же она говорила Гудериану, что восприняла эту войну как личное дело. Приподнятое над местностью двухэтажное здание, покрытое красной черепицей, зеленая трава, пышные кроны деревьев, голубое небо с реденькими облаками… Однако основным элементом пейзажа была не природа, а люди. Суетящиеся возле посыльного бронеавтомобиля красноармейцы, командиры, спешащие к штабу и из него по своим делам, часовые у входа в здание и, самое главное, гражданские: какие-то бабы в платочках, семенящие по улице, и седой старичок в старомодной мягкой шляпе. Сельская интеллигенция… Ватила мимоходом подумала, что, быть может, если пропустить того старичка через сеансы стабилизации, то из него выйдет вполне полезный член общества, гражданин третьего, а то и второго класса…

Одним общим словом все это называлось «свои», что означало: «члены одного с тобой клана и граждане одной Империи». А за своих, вне зависимости от их видовых признаков, темные эйджел будут драться насмерть, натягивать моргающие глаза на задницы и совершать другие вещи, невозможные физически, но остро необходимые морально. За этим Ватила сюда и пришла. Пока серые и горхини, одетые в комбинезоны технической службы, выгружают из шаттла оборудование и монтируют установку, она проведет разговор с генералом Рокоссовским и решит при этом все служебные и отчасти личные дела. Часовые у входа в здание, не моргнув глазом, отдали ей честь. Во-первых – тактик-лейтенант Алиль Фа, сделавшись привычной частью окружения командующего, приучила бойцов и командиров к виду темных эйджел. Многие, в общем-то, позабыли о том, что первые пять дней этой войны Красная Армия воевала с немецко-фашистскими захватчиками один на один. По прошествии почти двух месяцев самого тесного союза этим людям казалось, что темные эйджел, бойцыцы штурмовой пехоты и хитроумные егеря капитана Пекоца сражались в одном строю с советскими бойцами с самого начала этой войны.