Герой империи. Сражение за инициативу

«Ну вот, Ева, – сказала я себе, – теперь ты стала похожа на куклу. Глупую куклу из фарфора, проволоки, бумаги и папье-маше. Любой, кто этого пожелает, сможет раздеть и одеть тебя, отшлепать прутиком или поставить в угол. Суда по размерам и физической силе этих существ, любой из них сможет играть с тобой как с обычной игрушкой… Впрочем, для тебя мало что изменилось. Ведь для твоего фюрера ты тоже была глупой куклой, с которой можно было поиграться, а потом, когда надоест, отставить ее в угол. Разве не так?»

Это были глупые мысли, но они непроизвольно лезли в мою голову. Запертая внутри своего одеревеневшего тела, я была готова молить о пощаде, кричать «Выпустите меня отсюда!» и обещать искупить свою вину любыми действиями, но меня никто не слышал…

И тут я увидела, куда меня несут. Это было нечто вроде большого толстого самолета, опустившегося на лужайку рядом с фюрер-бункером. Скосив глаза в сторону, так как голову поворачивать был овсе же затруднительно, я увидела широко распахнутый люк в кормовой части и… большую красную звезду на хвостовом оперении. Меня охватил еще один приступ несказанной тоски. Сомнений в том, что пришельцы и русские большевики составляют собой одно целое, больше не осталось…

Меня занесли внутрь, подняли с носилок, и я увидела, что все пространство там заставлено рядами кресел и в некоторых из них сидят уже люди, больше похожие на деревянные манекены. Меня, безвольную, с болтающимися в воздухе ногами, держа под мышки, пронесли по проходу и усадили в жесткое кресло. О Боже… Я увидела, что рядом сидит мой фюрер. Пока меня ворочали, пристраивая поудобнее, а потом пристегивали к креслу, я успела его рассмотреть. Он выглядел ужасно. На лбу у него была ссадина, воротник мундира полностью оторван, остекленевший взгляд без всякого выражения был направлен куда-то вперед, а из угла стекала тонкая струйка слюны. Да и я, пожалуй, выглядела не лучше… Для нас обоих все хорошее закончилось, а впереди ждал только ужасный конец – примерно такой, какой я видела в том сне… Мы попали в руки наших самых страшных врагов, и теперь нам только оставалось завидовать тем, кто имел счастье умереть в бою…

Часть 12

8 сентября 1941 года, за час до полудня. Москва, Кунцево, Ближняя дача Сталина, рабочий кабинет Вождя.

В Москве уже знали, что, получив сообщение о разгроме ставки Гитлера «Вольфшанце», а также о пленении или гибели любимого Адольфа Алоизовича, неформальный глава заговорщиков генерал-полковник Франц Гальдер подал сигнал «Валькирия». А дальше «Die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert…». Уже к восьми часам утра солдаты 7-й парашютно-десантной дивизии захватили контроль над центром Берлина: временными офисами разбомбленных министерств, вокзалами, мостами через Шпрее, радиоцентром, главпочтамтом и телефонными станциями. И по мере продвижения парашютистов по городу на их сторону переходили прочие части берлинского гарнизона и полицейские участки. При этом аэропорт Темпельсхоф был единственным объектом, который германским десантникам не требовалось захватывать, поскольку на него 7-я парашютно-десантная дивизия и базировалась.

Все было сделано с чисто немецкой аккуратностью и так тщательно, будто командовавший парашютистами генерал Штудент специально штудировал известную работу Ленина, в которой тот рассматривал технологию вооруженного переворота. А может, и впрямь штудировал, кто его знает… Единственное государство, где прежде успешно осуществлялись почти бескровные вооруженные перевороты – это как раз Россия. Дважды такие коллизии случались в восемнадцатом веке и один раз – совсем недавно, в тысяча девятьсот семнадцатом году. Власть большевики взяли почти без боя, небольшая пострелушка у Зимнего Дворца не в счет, а танцы с бубнами и прочая гражданская война начались уже потом по заказу извне. Немцы, они такие, дотошные – могли и изучить русский передовой опыт, ибо в Германии с треском провалились и Баварская Советская Республика, и пивной путч, а в 1932 году власть нацисты брали уже вполне легитимным путем.

Одновременно с захватом ключевых объектов в германской столице начались аресты высокопоставленных членов нацистской партии, СС, чинов гестапо и СД. Тюрьму Моабит плотно набивали новыми постояльцами, по ходу дела выпроваживая из нее на волю прежних квартирантов. Среди прочей мелочи были арестованы Герман Геринг и адмирал Канарис. Геринг – потому что являлся официальным наследником Гитлера и, очухавшись от наркотического угара, был в состоянии доставить заговорщикам определенное количество хлопот, а Канарис – за свою проанглийскую ориентацию. Его, то есть Канариса, скорее бы устроил мир с Англией и война против СССР до последнего немецкого солдата. Но армейская хунта успела арестовать адмирала раньше, чем тот смог предпринять какие-то практические шаги.