Читаем Генрих V полностью

Не все согласились бы с этим мнением. Утверждается, что в годы после смерти Генриха англичане со своими бургундскими союзниками продвигались на юг, тесня врага, который почти ровно через два года после смерти Генриха потерпел поражение при Вернейле. Существует слишком мало свидетельств, чтобы предположить, что в 1422 году английские военные силы не были способны на большее. Возможно, в "военном" аргументе есть доля истины[23]. Но следует также признать, что поддержка войны в Англии, изначально столь сильная, во многом была обусловлена личностью одного человека, способного возбудить национальные чувства для пользы себе и своему делу. Не могло ли это, при других обстоятельствах, воспрепятствовать принятию основной концепции договора в Труа, а именно, что один человек должен одновременно править обоими давними соперниками, Англией и Францией?

В этом контексте крайне важно оценить рост национальной идентичности и самосознания в обеих странах в предыдущие десятилетия. Стимулировать антифранцузские настроения, представить эту страну в качестве врага, а затем попытаться объединить две короны и добиться одобрения иностранной династии на французском троне было бы исключительной задачей. Те, кто утверждает, что это было возможно, игнорируют чувство французской идентичности, рост авторитета французской королевской династии, а также целостность французской истории, создававшееся на протяжении многих лет. Огромность того, что договор в Труа нанес ущерб законной французской династии, лишив дофина его "естественных" прав, очень скоро будет взята на вооружение французскими королевскими пропагандистами. Не осталось незамеченным и то, что, хотя король Англии уже давно претендовавший на титул короля Франции, тем не менее позволил своему тестю, Карлу VI, сохранить этот титул до своей смерти, что едва ли свидетельствовало о том, что английский король твердо верил в законность своих притязаний. Правда, были и те, кто утверждал, что лучше жить под властью английского короля, чем под властью беспорядка и бесчинств, связанных с французскими феодальными группировками: высказывалось предположение, что Генрих мог завоевать расположение французов благодаря "твердому и мудрому управлению"[24]. Конечно, управление Францией братом Генриха, Джоном, герцогом Бедфордским, получило общее одобрение современных, менее националистически настроенных французских историков. Однако факт остается фактом: Генрих был правителем "древней страны", и при жизни дофина было маловероятно, чтобы король Англии нашел всеобщее признание в качестве короля Франции. Обстоятельства были, мягко говоря, против этого.

Читатель, желающий составить мнение о Генрихе из современной легенды, возможно, будет разочарован этим исследованием. Я не приношу извинений за это. Мне всегда казалось важным демифологизировать короля и вписать его во контекст эпохи, к которой он принадлежал. В начале царствования англичан волновало, сможет ли король вывести свой народ из раздоров предыдущего поколения. Они просили, чтобы он обеспечил "доброе управление", которое не смог обеспечить его отец. Это был запрос на твердое руководство по четко определенным направлениям, а не на инновации. Книга Томаса Хоклива Regement of Princes (О правлении государей), посвященная Генриху, когда он еще был принцем, была заявлением о традиционном, нравственном королевском правлении, а не руководством к революции. Генрих обладал способностью заставить людей работать вместе с ним, чтобы заставить привычное функционировать должным образом. К этому великому политическому достоинству он, конечно же, добавил индивидуальность, некоторые сказали бы — харизму, и, безусловно, чувство собственного предназначения. Отправляясь на войну, он дал своей стране цель, вокруг которой можно было объединиться. Поэтому он дошел до нас в основном как полководец. Но мы оказываем ему плохую услугу, если думаем о нем всегда, даже в основном, так. Именно осуществление "королевской власти" и все, что это означало, принесло ему известность. Сегодня историк должен представлять себе Генриха как человека, вовлеченного в войну, но также тесно связанного с более широкими проблемами управления и политики. Именно на этом основании следует судить о Генрихе V в наши дни.

Кристофер Оллманд

Август 1997 г.

<p>Благодарности</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Английские монархи

Генрих V
Генрих V

Благодаря Шекспиру Генрих V стал одним из самых известных монархов Англии. Образ молодого короля, ведущего свою армию против французов, и его потрясающая победа при Азенкуре являются частью английской исторической традиции. Однако, чтобы понять Генриха V, нам нужно взглянуть не только на его военную доблесть.Хотя Генрих действительно был полководцем исключительного мастерства, его историческая репутация как короля заслуживает того, чтобы рассмотреть ее на более широком фоне достижений, поскольку он был лидером и дипломатом, администратором, хранителем мира и защитником церкви, человеком, который работал со своим народом и для него.В течение предыдущих пятидесяти лет Англией правили король в преклонном возрасте (Эдуард III), король с необычайно автократическими взглядами и наклонностями (Ричард II) и собственный отец Генриха V (Генрих IV), человек, который никогда не был достаточно силен ни морально, ни политически, ни физически, чтобы твердо руководить своей страной. Когда Генрих V вступил на престол в 1413 году, Англия жила надеждой на лучшие времена.Это новое исследование, первая полная научная биография Генриха V, основанная на первоисточниках из английских и французских архивов и учитывающая большое количество последних научных исследований, показывает его правление в широком европейском контексте его времени. В книге делается вывод, что благодаря своей личности и "профессиональному" подходу Генрих не только объединил страну для войне, но и дал Англии чувство гордости и такое внутреннее правление, в котором она так нуждалась в то время. В совокупности эти факторы составляют истинную основу того высокого уважения, которым Генрих V по праву пользуется.

Кристофер Оллманд

Биографии и Мемуары

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии