Генрих V

Однако к 1417 году подход изменился. Теперь Арфлер рассматривался как часть английской короны, и его возвращение стало частью официальной политики. Согласно Томасу Элмхэму, в 1417 году у Генриха было три приоритета: Нормандия, Аквитания и корона Франции — именно в таком порядке. Подчеркивалась связь между короной Англии и герцогством Нормандия (Генрих был "пятым со времен завоевания"). 24 ноября 1417 года Генрих назвал себя "герцогом Нормандии", хотя он сделал это наряду, а не вместо своего французского и даже английского королевского титула[3]. Было ли это предположением, что он претендовал на герцогство как король Англии и Франции? Опять же, трудно сказать, но не менее точно, что к лету 1419 года он отказался от использования нормандского титула, поскольку завоевание герцогства было уже позади. Не исключено, что к этому времени он рассматривал Нормандию как часть наследства английской короны, вновь обретенное.

Однако отсутствие преемственности в заявленной политике объясняется значительной двусмысленностью в отношении англичан к Нормандии. Стремясь обосновать свои вторжения во Францию "справедливой" причиной, они подчеркивали сначала один, затем другой аспект своих притязаний — подход, который в более поздние века лишен последовательности (если не убежденности). Если договор в Труа "подтвердил Нормандию как часть королевства Франции, а не как особое владение королей Англии", то ее положение все равно оставалось далеко не решенным, поскольку, хотя Генрих и хотел казаться наследником Карла VI как короля Франции, нельзя было отрицать особые отношения герцогства Нормандии с короной Англии, чей владелец в течение двух лет называл себя одновременно королем Англии и герцогом Нормандии. Смерть Генриха не положила конец этой двусмысленности. Споры о статусе Нормандии, установленном в Труа, продолжались еще долгие годы.

Один из конструктивных критиков книги считает, что следовало бы уделить больше внимания тому, как Генрих использовал "переменчивую, зондирующую и бесконечно гибкую" дипломатию в сочетании с войной (или угрозой войны), когда он реализовывал свои военные амбиции, особенно в период 1417–20 гг.[4] Этот момент заслуживает некоторого обсуждения. Уже давно признано, что Генрих добился многого, используя раскол среди тех, кто ему противостоял. Он должен был предотвратить слишком тесное вовлечение англичан в соперничество врагов. Этот урок был извлечен из опыта герцога Кларенса в 1412 г.[5] Однако, оставаясь в стороне и позволяя обхаживать себя сначала одной, а затем другой стороне (при этом усиливая разногласия между французскими партиями, ни одна из которых не хотела быть обвиненной в непатриотичном поведении), Генрих продолжал свое продвижение к цели, так маневрируя своими противниками, что они не могли пойти на уступки, не увеличивая пропасть между собой.

Успех этой политики, несомненно, помог уменьшить сопротивление, с которым столкнулись англичане весной и летом 1419 года. Как это могло помочь королю в его попытках вести переговоры — другой вопрос. После встречи в Мелёне в июне 1419 года ни одна из французских сторон не обладала достаточным престижем, авторитетом или военной поддержкой, чтобы вступить в нормальные переговоры с Генрихом. Кто представлял Францию летом того года? Могли ли вестись полноценные переговоры о мире между двумя королевствами? Стало ортодоксальным утверждение, что убийство Иоанна Бесстрашного 10 сентября 1419 года послужило сигналом для Генриха, что теперь он может добиваться короны Франции[6] и к Рождеству 1419 года основа урегулирования была согласована.

Если договор в Бретиньи от 1360 года в основном касался земельных вопросов, то соглашение в Труа было основано на новом подходе к англо-французскому конфликту, переориентации наследования короны Франции в пользу Генриха, а затем тех, кто мог родиться от него, или тех, кто мог стать его преемником в качестве короля Англии[7]. Участие дофина Карла, последнего оставшегося в живых наследника Карла VI по мужской линии, в убийстве герцога Бургундского могло быть использовано для исключения его (или он сам исключил себя таким поступком?) из нормального наследования. Теперь его должен был заменить Генрих, который обещал вести себя как сын по отношению к родителям своей супруги и унаследовать корону Франции после смерти своего тестя. Пока же Генрих должен был осуществлять власть в качестве "наследника и регента королевства Франция". Уже не в первый раз Генриху предстояло участвовать в спорном наследовании короны, основанном на оспариваемой легитимности. Как и в случае с Англией, он был уверен, что сможет обратить это в свою пользу.