Генрих IV

И все же следует отдать должное Генриху III: первым делом он попытался заключить соглашение с Генрихом Наваррским, дабы успешнее противостоять Гизам и Лиге. Для этого он направил к нему с официальной миссией своего «миньона» — герцога Эпернона. Король Наваррский устроил ему пышный прием, сначала в По, а затем в Нераке. Эпернону не занимать было ни красноречия, ни дипломатического такта. Он в ярких красках обрисовал Генриху ту угрозу, которую представляет из себя Священная лига, подпитываемая золотом Филиппа II, для Французского королевства, король которого оказался в изоляции. Выходом из кризиса могло бы стать обращение короля Наваррского в католицизм и прибытие его ко двору в Париж для обсуждения тактики совместной борьбы против Гизов. При этом Беарнец мог бы рассчитывать на должность генерального наместника Французского королевства. Генрих III, надеясь на положительный ответ, не скупился на комплименты по адресу своего зятя, расхваливая его знатное происхождение и нрав, хотя вспыльчивый и резковатый, но по сути своей добрый. Однако этих любезных слов, переданных его посланником, оказалось недостаточно, чтобы получить согласие Генриха Наваррского. Тот хотя и склонен был пойти на союз с шурином, понимая, что в конечном счете иного выбора нет, однако единолично ничего не решал.

Предложения, привезенные Эперноном, он самым серьезным образом обсуждал в течение августа 1584 года со своими приближенными. Католики, сторонники короля Наваррского, убеждали его (за девять лет до того, как якобы прозвучала фраза: «Париж стоит мессы») перейти в католичество, благодаря чему вся Франция встанет на его сторону, тогда как отказ сделать это обеспечит победу Лиге. Зато протестанты умоляли своего господина ни в коем случае не отказываться от вероучения, в котором он воспитывался и которое вновь признал после того, как бежал от французского двора. Их аргументы были весьма реалистичны: нельзя убаюкивать себя пацифистскими иллюзиями и позволить себе увлечься конфессиональными страстями. Отречение от протестантизма подорвет положение короля Наваррского: отказавшись от поддержки одних, на деле доказавших ему свою преданность, он не приобретет опоры в других, которые не поверят в искренность его обращения.

Этот последний аргумент был столь убедителен, что Генрих Наваррский помнил о нем и в последующие годы. Этим объясняются и его долгие колебания перед тем, как ему все же пришлось отречься. Хотя его частная жизнь мало согласовывалась с суровыми требованиями протестантского вероучения, он никак не мог отказаться от того прочного положения, которое имел как вождь протестантов. Отказавшись от него, что получил бы он взамен? Возвращение к лживому и порочному двору, при котором его держали как пленника, униженного и несчастного. При этом дворе человеческая жизнь недорого ценилась: там каждый был отдан на милость яда и кинжала. Кроме того, будучи королем Наваррским и главой партии, при французском дворе Генрих играл бы второстепенную роль. В данной ситуации обращение в католичество лишь обесчестило бы его и лишило бы всякого влияния. Он не забыл, как после своего бегства в 1576 году из Парижа столкнулся с недоверием со стороны части протестантов, а недоверие католиков в отношении новообращенного было бы гораздо ощутимее.

К этим политическим соображениям добавлялись и личные интересы, имевшие тогда для него большое значение: он был счастлив с Коризандой, переживал самую прекрасную любовь в своей жизни и не был намерен отказываться от нее, поддавшись конфессиональному принуждению, которое лишило бы его уважения среди протестантов.

Таким образом, не было причин сомневаться в выборе окончательного решения: Генрих Наваррский отказался переходить из протестантизма в католицизм, но при этом не преминул заявить о своей преданности королю Франции и готовности быть его союзником в совместной борьбе против партии Гизов. Генрих 111, положение которого, впрочем, не было столь безнадежно, как можно подумать, послушав Эпернона, после этого перестал рассматривать короля Наваррского как своего наследника, но продолжал дарить его своей благосклонностью.

Отказ Генриха отречься имел непосредственные политические последствия. Гизы воспользовались этой ситуацией в своих интересах, выдвинув в качестве предполагаемого наследника престола брата Антуана Бурбона и первого Конде, кардинала Бурбона, пожилого человека шестидесяти трех лет, слабого, но амбициозного и тщеславного. Вокруг этого иллюзорного претендента они воссоздали Лигу и попытались привлечь к своей политике папу Григория XIII, однако тот, в свое время обжегшись на восхвалениях, неблагоразумно направленных по адресу Карла IX после Варфоломеевской ночи, теперь ограничился лишь ни к чему не обязывающим одобрением. Вскоре затем, 10 апреля 1585 года, он умер. Его преемник Сикст V, известный своей непримиримостью к еретикам, напротив, весьма основательно взялся за протестантов.